Яичница из гангстеров

— Ах ты, сучка. Ах… ты… сучка!

Глава тринадцатая

Звонок звонил, не умолкая, и от этого звона я начал приходить в себя и попытался зарыться головой в подушку. Звон не прекращался, и я выбрался из состояния сна, как человек выполз бы из бочки с патокой; и вдруг звон оборвался, и я схватился за телефон, стоявший у кровати. В ухе ровно и длинно загудело. Я положил трубку на рычаг.

Я сел и, отбросив простыню, вытер рукой вспотевшую грудь. Жара была невыносима, хуже, чем в адском пекле летом. Солнце проникало в комнату, и лучи его как будто впитывались в черный коврик перед кроватью. Я почувствовал адскую боль в спине и вдруг вспомнил все, что было.

Несколько секунд я сидел в постели, вспоминая, с бессмысленной улыбкой на лице. Я вытянул ногу и посмотрел на свой большой палец; он был на месте. Меня будто встряхнуло.

Я спустил ноги на пол, схватил телефонную трубку и набрал Улрих 3–12–12. Женский голос четко произнес мне в ухо: «При сигнале… время будет… пять… одна минута… и сорок секунд».

Я подошел к туалетному столику, сгреб свои ручные часы и проверил их и оба будильника. Голос был прав: стрелка перешла за пять часов. Я проспал почти шестнадцать часов и все-таки чувствовал себя, как официант в притоне курильщиков опиума.

Я набросил на себя халат, пошел в кухню и поставил вариться кофе. Я поставил на огонь кастрюльку с маисовыми хлопьями. В ней сразу забулькало — плоп, плоп, плоп, — как в котле ведьмы.

Телефон снова зазвонил, и я поднял трубку:

— Да, да?

— Мистер Скотт? Это вы, мистер Скотт? Говорит Келли. Где вы пропадали? Я никак не мог дозвониться.

— Где я пропадал? Я был в постели. А где, черт возьми, были вы? Я уже подумал, живы ли вы.

— Я это сделал, — сказал он возбужденно. — Я это сделал, и оно сработало.

— Что вы сделали? Что сработало?

— То, о чем мы с вами говорили. Помните, тогда, за обедом? Помните? Неужели не помните? — Казалось, он немного испуган.

Я окончательно проснулся. Я весь похолодел.

— Малыш, — сказал я. — Келли. Дружище. Келли. Вы не могли этого сделать. Вы были пьяны, вы не могли серьезно говорить о таких идиотских вещах, о которых вы болтали за обедом в «Серале».

— Да нет уж, я говорил серьезно, мистер Скотт. От начала и до конца. Действительно, я был немного пьян. Может, я не все в точности помню, но я думал, что все решено. А в чем дело?

— Ни в чем, — простонал я. — Ни в чем; во всем! Вы действительно выполнили то, о чем говорили?

— Ну да, конечно! Я должен поговорить с вами. Я звоню вам уже полдня.

— Так это серьезно?

— Ужасающе. Вы не поверите. Просто колоссально.

— О’кэй, о’кэй, — сказал я. — Поверю. Сейчас оденусь и приеду. Вы сейчас где?

— В аптеке Хансена на Голливудском бульваре.

— Можете рассказать хоть немного сейчас?

— Не по телефону. Скажу лишь, что капитан Сэмсон напал на след. Только это больше, чем он думает. Вы лучше приезжайте сюда.

— Дайте мне пятнадцать минут. Вы подняли меня с постели.

— С постели! — произнес он с отвращением. — Ну ладно, я подожду.

Я положил трубку, пошел в ванную, принял мгновенный холодный душ и растерся толстым турецким полотенцем. Кроме спины: тут пришлось быть крайне осторожным.

Келли. Томми Келли, несгибаемый и бесстрашный репортер. Проклятый сумасшедший дурак. Если он не уймется, нас всех перебьют. До меня постепенно доходило значение случившегося. Этот идиот вышел на связь с бандитами и указал им на объект. Объект!

Леденящая, липкая мысль прокралась по хребту в мозг. Если я правильно помню пьяные рассуждения Келли, этим объектом должен быть я.

Что он воображает, в самом деле, — что это уборка отбросов? Он заигрывает с матерыми убийцами, как будто они — покупатели на благотворительном базаре. Он сказал, это «колоссально». Я еще не выслушал его истории, а он уже заявляет, что это колоссально.

Я поспешно оделся и взял свой кольт 38-го калибра. Многие предпочитают более крупные пистолеты, но мой кольт выбрасывает пилюлю, которая, при умелом обращении с этим оружием, достаточно велика, чтобы поразить любую цель, вплоть до слона.

Я почуял какой-то запах, вышел в кухню и обнаружил, что моя похлебка из маисовых хлопьев перестала булькать, переселилась на плиту и дымится. Я подставил кастрюлю под струю из водопровода, дал ей с минуту пошипеть, выбросил ее в помойное ведро и приготовился уйти.

На пути к выходу я остановился возле аквариумов и сказал: «До свидания, рыбы». Они меня не слышали. Но в меньшем аквариуме гуппи собрались кучкой, тыча носами в стекло, ожидая пищи. Я пожалел, что выбросил маисовые хлопья, но схватив пакетик очередной порции сушеных креветок и крабов, высыпал ее в оба аквариума. Они с жадностью набросились на еду, в то время как у меня в животе бурчало и булькало.

Включив у аквариумов свет, я вышел. Было пять-двадцать пять пополудни и, возможно, события уже начали развиваться.

Я оставил машину за углом и дошел до аптеки Хансена. Келли ждал меня. Когда я подошел, первое, что он сказал, было:

— Хелло, мистер Скотт. Я забыл предупредить вас, — вы захватили пистолет?

— Захватил. Думаете, он мне понадобится?

Он немного смутился и сказал: