Яичница из гангстеров

— Гмм… Это могло быть где угодно. Да и вообще я все еще был как в тумане. Ну, я стащил с глаз повязку и увидел, что я в комнате, и совсем один. Я попробовал дверь, но она была заперта, так что выйти я не мог. В комнате стоял стол и пара стульев, так что я сел и стал ждать, что будет дальше. Свет был очень тусклый, я почти ничего не видел. Мне показалось, что прошло очень много времени, и вот когда мне по-настоящему стало страшно, — именно когда я сидел и ждал. Наконец, заговорил человек, как будто в микрофон, — в комнате ведь никого не было, так что они вероятно провели радио, чтобы можно было говорить из другого помещения.

— Короче, Келли, — сказал я. — Чем все это кончилось?

Он посмотрел на меня с болезненной улыбкой.

— Ну вот, этот человек, вернее, этот голос, сказал, что если я хочу, чтобы о ком-то позаботились, то есть убили, они могут это устроить за определенную цену. Он спросил, как меня зовут, и мне пришлось ответить; и я сказал, что да, хочу убрать одного человека с моей дороги; и он спросил, как ваше имя.

Я сказал:

— Так он спросил, как мое имя? Мое имя?

— Да. То есть, он спросил, о ком я говорю, и я назвал ваше имя. — Он опять болезненно усмехнулся: — Помните, мы говорили об этом тогда, во время обеда. — Он был бледен и испуган. Боялся, что я на это скажу. — Может быть, я не должен был этого делать, а, мистер Скотт? Но я уже влип и не знал, что делать; я просто растерялся. Вы — ммм — вы очень на меня сердитесь, мистер Скотт?

— Успокойтесь, Келли. Думаю, все будет в порядке. Должно быть в порядке. Кстати, вы могли бы называть меня просто — Шелл. Каждый, кто знает меня настолько близко, чтобы организовать мое убийство, имеет право по крайней мере называть меня по имени. Между прочим, вы объяснили тому типу, почему вы хотите меня убрать?

— Не пришлось; он не спрашивал. Все что его интересовало, это имя человека, о котором я хотел — гм — позаботиться.

— Как насчет вознаграждения? Или меня укокошат бесплатно?

— Ах, это. Я должен заплатить ему пять тысяч долларов. Объехать сегодня вечером бары, имея при себе деньги. Кто-то вступит со мной в контакт. Никаких более точных указаний.

— Имеете представление, кто этот «голос»? Вы когда-нибудь видели или слышали кого-нибудь, кто навел бы вас на мысль об этом таинственном человеке?

Он медленно покачал головой, смотря на меня широко открытыми глазами.

— Нет. Никакого намека. Боюсь, что у меня в голове все спуталось.

— О’кэй, — сказал я. — Каков ваш следующий ход?

Он молча смотрел на меня. Он с усилием глотнул.

— Ну, так вот что, — сказал я. — Отправляйтесь прямым ходом в полицейское управление и расскажите Сэмсону — а если его нет, то лейтенанту Ролинзу — все, что вы мне рассказали, и все, что вы вспомните еще. Мы имеем все шансы кончить жизнь в канаве, если ваши кровожадные друзья хоть на миг заподозрят, что ваша затея — блеф. А они вполне на это способны. Что-нибудь еще произошло, пока вы там были?

— Что-то ужасно… странное. Перед самым моим уходом. Кстати, я ушел так же, как и пришел. Вдруг погас свет, и вошел какой-то человек и поступил со мной так же, как на Першинг-сквер. Они выпустили меня где-то за городом, на темной дороге, и я только к утру добрался до города — подвезла чья-то машина. Я чувствовал себя, как дохлая собака. Я прокрался в дом и лег спать в постель. У нас двухспальная кровать, так что я не очень потревожил жену. Она только спросила сквозь сон, я ли это, и я сказал да, и чтобы она спала. Проснулся уже сегодня днем и позвонил вам.

— Так что же произошло, что показалось вам странным?

— Ну, все как будто было готово к моему уходу, и человек по радио предупредил, что свет погаснет, и чтобы я не беспокоился, — это для того лишь, чтобы я мог уйти; я должен понять, что они вынуждены соблюдать осторожность. Видно, они боялись, что я кого-нибудь узнаю. Я уже приготовился к тому, что выключат свет, и ждал, и вдруг тот же голос снова заговорил и задал мне тот же вопрос, который задавал в самом начале. Я подумал, что это очень странно, как вдруг услышал свой собственный голос и свой ответ. И потом я прослушал весь наш разговор — все, что говорил он, все, что отвечал я, мое имя, ваше имя, словом — все от начала до конца. Очевидно они записали все на пленку, каждое слово. Я сидел и слушал. А потом этот же тип сказал, что теперь мне должно быть понятно, как будет глупо, если мне в голову придут какие-нибудь нелепые идеи. Кажется, он сказал — опасные идеи. Ну, а потом погас свет, а дальше вы все знаете.

— Да, они чертовски осторожны, — сказал я. — Но это вполне понятно. — Я посмотрел на Келли. — Больше ничего не припомните? Вы никого не узнали, ничьего голоса, или фигуры, — ничего. Так?

— Так.

— Значит, никакой сенсации?

Он скорбно покачал головой.

— Никакой. Только куча неприятностей для всех. Я чертовски сожалею.

— Может быть, все не так плохо, как кажется. По крайней мере, какой-то сдвиг. И мы хотя бы узнали, что действительно за всеми этими убийствами в Лос-Анджелесе скрывается какая-то организация. Вы не уловили никакого намека на то, как они собираются провернуть это дело?