Яик-Горынович

В шикарном особняке графа Алексея Григорьевича Орлова на Фонтанке вовсю шумела хмельная гвардейская вечеринка. Традиционные пунш, жженка и шампанское текли рекой, в зале играл полковой оркестр, было страшно накурено и душно. Чествовали хозяина – блистательного героя Чесмы, кавалера ордена святого Георгия I степени.

Были старшие братья Алексея: фаворит Екатерины Григорий и бравый гвардеец Федор; также Дашков, Пассек, другие преображенцы и измайловцы, масса зеленой молодежи, не нюхавшей пороха; отдельно держались отчаянные кутилы – гусары. Лакеи не успевали менять за столом приборы и хрустальные бокалы, побитые пьяными господами офицерами. В биллиардной громко стучали шары, метко залетая в лузы, порой здесь проигрывались целые состояния.

– Какова гулянка, Гриша? – с восторгом спрашивал у брата Алексей, нежно обнимая его и похлопывая по плечу. – А пунш-то, пунш!.. Ты пробовал? Чисто огонь! Где ты еще попробуешь такого пунша, у немцев?.. Ха-ха! Колбасники сроду такого пунша тебе не нальют, у них дождешься… Кроме вонючего баварского да шнапса ничего не употребляют. Дикари! То ли дело мы, русские!..

– Ну а что, каково положение в Европе? – сухо осведомился Григорий, беря с подноса у проходившего мимо слуги бокал шампанского. – Ты, Алексей, не так давно оттуда… Что говорят?

– Да разное болтают, брат, – неопределенно пожал плечами Алексей. Повертел в руке бокал с пуншем, рассматривая кроваво-красную жидкость на свет, падавший от канделябров. – Слух есть: недовольна тобой царица… Возможно… отставка будет. Но это я так… ты не думай. Мало ли что люди набрешут. Может, все обойдется.

– Значит так! – задумчиво произнес Григорий и выпил шампанское залпом. – Ладно, посмотрим… Ну и кто же претендент… Не знаешь?

– Гришка Потемкин, – шепнул на ухо брату Алексей и виновато потупился. – Сплетни такие во дворце ходят… А я что?.. Мне – до фонаря. Это ее бабские дела, я в них не лезу. У меня своих баб хватает. Вон их, табунами по Невскому шляются, только выбирай!

К ним подошел пьяный, в расстегнутом гвардейском мундире Дашков. Расплескивая вино из бокала, заговорил:

– Господа, а вы слыхали последние новости? Покойный царь-батюшка, урожденный немецкий принц Карл Петр Ульрих Голштинский, вновь из гроба воскрес. Объявился под Оренбургом, взбунтовал чернь и грозится самому Рейнсдорпу!

– В который уже раз воскрес? – скептически хмыкнул широкоплечий здоровяк Алексей Орлов. – Видать, плохо его матушка императрица в землю закопала, что он постоянно из гроба встает и на престол претендует. Нужно никак кол осиновый ему в грудь вбить, чтоб уж больше не встал! – Алексей утробно захохотал и «пригубил» огромный ковш жженки, который по его знаку специально налил лакей. Отдав пустую посуду, герой Чесмы довольно крякнул и утер мокрый рот обшлагом парадного мундира.

В биллиардной Петр Пассек проиграл жуликоватому гусарскому капитану полугодовое жалованье, сломал о колено кий, достал пистолет и пошел на балкон стреляться. Его еле успокоили, отобрали пистолет и хотели вязать веревками. Пассек вырывался, бил офицеров ногами и кричал, что все равно застрелится, ибо офицерская честь превыше всего. Федор Орлов заплатил за него, кинув на зеленый биллиардный стол наличные, которых у него были полные карманы, и Пассек угомонился.

Попойка продолжилась с новой силой. Двое господ офицеров – гусарский поручик Иванов и секунд-майор гвардейской артиллерии Бердичевский – повздорили из-за дамы, на руку и сердце которой претендовали оба. Слово за слово – пошли выяснения отношений. Бердичевский, как старший по званию, пренебрежительно отозвался об Иванове, у того враз взыграли в башке винные пары. Недолго думая, поручик выхватил шпагу и бросился на секунд-майора. Тот, в свою очередь, схватился за оружие, и в парадном зале вспыхнула яростная сабельная дуэль. Офицеры в страхе шарахнулись в разные стороны, образовав просторный круг, криками пытались урезонить дерущихся, но те были неумолимы. Шпага гусара, как молния, мелькала у самого лица гвардейского артиллериста, плохо владевшего холодным оружием. Он медленно пятился к стене, но не сдавался и наносил поручику Иванову ответные сокрушительные удары, от которых тот гнулся назад, как молодая ива под ветром. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы силач Алексей Орлов не обхватил сзади поручика Иванова и не отобрал шпагу. Дуэлянтов тут же всем скопищем помирили, заставили выпить пунша на брудершафт, и мир в собрании водворился.

В разгар веселья камердинер доложил Алексею Орлову, что пришли какие-то бородатые люди с бумагой. Говорят, что казаки и просятся на прием. Орлов знал уже об этой делегации, которая подходила как-то к нему на улице, у входа в адмиралтейство, подавала челобитную от Яицкого казачьего войска. Он позвал брата Григория и велел камердинеру проводить казаков в свой кабинет.

– Пойдем, Григорий. Это как раз те люди, о которых я тебе говорил.