Яик-Горынович

– Хорошо. В таком случае я вышлю небольшой отряд на разведку, – сказал полковник Елагин и подозвал одного из офицеров:

– Капитан Ядловский, немедленно берите взвод солдат, полусотню калмыков, пушку и выступайте из крепости. Далеко в степь не ходите. Разведайте что к чему, где неприятель и немедленно возвращайтесь обратно.

Капитан лихо щелкнул каблуками ботфорт, отдал коменданту честь и побежал исполнять приказание. Елагин многозначительно взглянул на бригадира Билова, как бы давая понять, что его приказания в крепости среди подчиненных ему офицеров не обсуждаются. Но барон только недоуменно пожал плечами, задетый за живое высокомерным отношением полковника. Он прибыл из Оренбурга от самого губернатора Рейнсдорпа, Елагину непосредственно подчинен не был и держался с ним на равных – независимо. Он даже счел уместным заметить, что миссия капитана Ядловского, ввиду полного окружения крепости мятежными толпами, бессмысленна и даже вредна, на что комендант резко посоветовал, чтобы барон не совал нос не в свое дело.

Не успели за немногочисленным отрядом Ядловского закрыться ворота и рассеяться вдали пыль, поднятая конными калмыками, как в степи со всех сторон из-за бугров появились огромные скопища конных и пеших бунтовщиков. Солдаты не успели развернуть пушку, как передние ряды гренадер были смяты и с позором бежали, калмыки тут же передались мятежникам. Канониры, видя такое дело, быстро подцепили орудие к передку и на упряжке из четырех ретивых рысаков быстро умчали пушку обратно в крепость.

Капитан Ядловский с солдатами попытался оказать сопротивление, но набежавшая толпа пугачевцев изрубила и исколола гренадер вех до одного. Самому Ядловскому в бою отрубили саблей руку. Истекая кровью, спотыкаясь и то и дело падая, он побежал к воротам. Вслед ему по-разбойничьи свистели, улюлюкали мятежники. Несколько казаков стреляли с колена из ружей, но не попадали. Наконец, когда капитан был уже под самым валом, какой-то звероватый башкир в полосатом бухарском халате натянул тугой лук и со звоном пустил стрелу, которая пронзила офицеру шею. Тот упал в пыль у самых ворот, и его потом быстро затащили в крепость солдаты.

– Ты гляди, что вытворяют, канальи! – злился на своем наблюдательном пункте полковник Елагин. – Едва пушку не потеряли… А калмыки все изменили, сволочи! Поймаю их командира, перед всеми на плацу повешу.

– Я же вас предупреждал, господин полковник, – подал голос барон Билов. – Вылазки в нашем положении – гиблое дело. Нужно отсиживаться за стенами и ждать подкрепления из Оренбурга.

– Губернатор вас же и прислал с подкреплениями, – взвился комендант, сердито взглянув на офицера. – А вы мало того что ничем не помогли майору Харлову в Нижне-Озерной, еще и здесь умничаете, отказываетесь выполнять приказы вышестоящего воинского начальника.

– Я прислан воевать, ваше превосходительство, и побить бунтовщиков, – стоял на своем барон. – А вы мне предлагали идти на верную гибель. Сами изволили видеть, что стало с командой капитана Ядловского.

Из степи вновь донеслись шум и громкие крики повстанцев. Спешившись, по своему обыкновению, они всем скопом дружно устремились на приступ. Поверх их голов в крепость полетели ядра, это заработала развернутая Федором Чумаковым казачья артиллерия. В ответ с вала тоже ударили многочисленные пушки, каленые ядра огненными бороздами прошлись по рядам атакующих, оставляя позади себя десятки искалеченных и мертвых мятежников. В толпах пугачевцев поднялся страшный визг, стоны и мольбы о помощи. Передние по инерции продолжали накатываться на крепость.

Офицеры на валу умело командовали солдатами. Подпустив мятежников поближе, приказали канонирам заряжать картечью. Повстанцы наступали сразу двумя фронтами: с запада, со стороны Нижне-Озерной, и с востока, от Чернореченской крепости. Когда до цели оставалось каких-нибудь несколько десятков саженей, и атакующие уже грозно ликовали, заранее предвкушая победу, все тринадцать крепостных пушек изрыгнули в густые ряды повстанцев огонь и смерть! Раскаленная картечь безжалостными плетями стеганула по толпам наступающих мятежников, валя их на землю целыми десятками, буквально выкашивая их как траву. В войске бунтовщиков все смешалось, свободное пространство перед рвом было густо завалено телами убитых и раненых. Сплошной нечеловеческий вой, жалобные крики раненых и умирающих наполнили все пространство. Содрогнулись даже солдаты в крепости. Оставшиеся в живых мятежники стремглав откатились на исходные рубежи, попрятались в оврагах и за холмами. Вскоре ни одного человека не видно было в поле перед крепостью.

– Молодцы, ребята! – весело гаркнул полковник Елагин, поднявшись на вал и обходя вдоль стены свой приободрившийся гарнизон. – Капралы, живо послать за кашеварами, чтобы везли кухни прямо сюда. Выдать каждому гренадеру по чарке водки, а кто наиболее отличился – две!