Яик-Горынович

Еще загодя в сторону Нижне-Озерной из Оренбурга был послан отряд бригадира Билова, насчитывавший двести гарнизонных солдат, сто пятьдесят оренбургских казаков во главе с сотником Падуровым, шестьдесят ставропольских калмыков и шесть полевых орудий. По плану Рейнсдорпа с севера корпус барона Билова должны были поддержать верные правительству башкиры старшины Мендея Тупеева (около пятисот всадников), а также триста сеитовских татар походного старшины Ахмера Аблязова. С запада на соединение с Биловым двигался полутысячный отряд ставропольских калмыков майора Семенова, а из Яицкого городка – команда премьер-майор Наумова. Губернатор Рейнсдорп был настолько уверен в победе, что даже определил денежную премию за поимку Пугачева: пятьсот рублей. За мертвого самозванца – двести пятьдесят. Но мятежники умелыми и быстрыми действиями расстроили весь этот хитроумный замысел губернатора. Корпус барона Билова был еще на подходе, как Нижне-Озерная крепость уже пала.

Ее защищал небольшой гарнизон из солдат и драгун, пятьдесят оренбургских казаков, три пушки. Командовал обороной комендант майор Харлов. Не зная оперативную обстановку, не владея точными данными о численности неприятеля, Харлов совершил опрометчивый поступок, лишивший крепость большинства ее защитников. Как только ему донесли о приближении злодейской толпы Пугачева к Рассыпной крепости, майор тут же выслал на помощь ее коменданту Веловскому роту солдат под командой капитана Сурина и сотню казаков. В Рассыпную сия команда не поспела, на полдороге к фортеции ее атаковали главные силы повстанцев и разбили наголову. Путь на Нижне-Озерную был открыт!

Ночью оренбуржцы изменили и, покинув крепость, перебежали к Пугачеву. Наутро начался приступ. Майор Харлов сам стрелял из пушек по атакующим мятежникам, пугачевцы отвечали меткими залпами своей артиллерии. Затем все дружно, по команде атаманов, спешились, коноводы отвели коней в лощину. Пугачев дал знак, грозно затрещали барабаны, хорунжие вынесли распущенные знамена, и вся толпа дружно бросилась на штурм крепости.

Среди атакующих был и младший брат Бориса Атарова, Степан. Он горел местью за брата, раненого под Рассыпной, и рвался в первые ряды. Вокруг ревело, клокотало, потрясало оружием несметное воинство Петра Третьего. Казаки метко стреляли в защитников крепости из ружей и пистолетов, татары, башкиры и калмыки посылали за частокол стрелы. Повстанцы бежали плотной массой, стремясь быстрее преодолеть простреливаемое из крепости пространство.

Нижне-Озерная яростно огрызалась. Пушки палили не переставая, трещали частые залпы солдатских ружей, буквально выкашивая передние ряды наступающих. Вокруг Атарова падали люди: вот кувыркнулся, выронив ружье, знакомый яицкий казак из его сотни, вот ядром снесло полголовы крестьянину с длинной палкой в руках, на конец которой насажен солдатский штык. Упал навзничь, как будто отпрыгнул от какого-то препятствия, татарин.

Сотники и полковники, выхватив сабли, подбадривали свое воинство, чтобы оно не останавливало стремительный бег. Расстояние между повстанцами и крепостными воротами быстро сокращалось. Степан Атаров мог различать уже испуганные лица выглядывавших из-за частокола гарнизонных солдат.

– Братья солдаты! Солдатушки, не выдавай своих, – орали им с вала дружно карабкавшиеся вверх «государевы казаки» – перешедшие на сторону Петра Третьего солдаты захваченных крепостей. – Бросай ружья, вяжи злыдней офицеров, отворяй ворота! Сам батюшка, царь-государь с нами!

– Вперед, вперед, братцы, повзводно! Сомкни ряды, – зычно командовал своим подразделением бывший прапорщик, а теперь полковник Михаил Шванвич.

Старые гарнизонные инвалиды еще не забыли воинскую науку: четко перестраивались у подножия вала, скусив патрон, заряжали видавшие виды фузеи, делали залп по неприятелю. Шеренгами взбегали на вал, где уже некоторые смельчаки из казаков и инородцев пробовали перебраться через частокол внутрь укрепления.

Емельян Пугачев – во всей своей красе, на горячем белом арабе, в дорогом, расшитом золотыми позументами, малиновом бархатном кафтане – предстал перед крепостными воротами. Он грозно взмахнул сверкнувшей, как маленькая молния, шашкой и во всеуслышанье провозгласил, стараясь перекричать шум битвы и галдеж своей несметной толпы:

– Детушки, на штурм! Бей государевых ослушников, ломай к чертям ворота!

Толпа воодушевилась еще больше. Послышались возгласы: «Сам надежа с нами!» Ворота под ударами топоров, под напором множества тел жалобно затрещали. Атаманы свиты предостерегали государя, чтобы поберегся – не ровен час подстрелят из крепости. Тот беззаботно отмахивался:

– Глупые вы люди, детушки. Пули с ядрами, чай, не для царей льются! Я, братья казаки, заговоренный!