Якобинец

– Так кто же из нас чудовище, Жели?! Я обращался к вашей совести, а услышал голос трусости и подлости, больше всего крови пролито по вине таких типов, как вы! Прикажи я вам снять штаны и принять нужную позу, вы и то, не решились бы мне отказать!

И повернувшись в сторону растерявшегося юноши:

– Благодарю вас. Это и есть то единственное, что я рассчитывал, но уже не надеялся услышать…

Арно по-бычьи пригнул голову:

– Гражданин мэр, вы меня извините, но, кажется, вы взяли неправильный тон.. вы конечно глава администрации.. но и здесь тоже собрались явно не последние люди города… Молодой человек совершенно прав, вы не комиссар…на календаре не 93 год, времена Конвента в прошлом…

– И вам моя благодарность, – тёмные глаза Куаньяра блеснули мрачной насмешкой, – но не тычьте больше мне прошлым в нос,…я рискую потерять терпение, а вы голову…, я успел лишь немного ознакомиться с вашими бумагами, но и этого вполне достаточно…

Спокойно встал из-за стола, и едва поклонившись в сторону озабоченных поворотом событий представителей бомонда:

– Прощу прощения, граждане! Вечер, кажется, безнадежно испорчен. И смею заверить, не по моей инициативе, кого благодарить, …вы надеюсь, понимаете. Вынужден покинуть вас,.. дела..

У парадного подъезда гражданина мэра ожидала… отнюдь не карета, как можно предположить, а осёдланная лошадь, Куаньяр, верный своим убеждениям и привычкам, считал постыдным подчеркивать свое высокое общественное положение…

Чувствуя каждой клеточкой тела эту атмосферу, всё то, о чем думают, но о чем молчат все эти люди Норбер, задыхался от сдержанного отвращения и гнева, на лбу мелко выступил пот, хотелось сорвать с себя галстук, нет, никогда ему не найти общего языка с этими людьми!

Это же новое дворянство! Для того ли брали Бастилию и Тюильри, триста тысяч людей погибли на фронтах, не ради того они пережили всё, что произошло с 1789 года, чтобы эти, заняв место бывших господ закатывали тут балы и приемы! Как же верно заметил Марат ещё в 1790 году: «Что народ выиграет оттого, что аристократию крови сменит аристократия финансов?»

Не смогли мы сломать шею этим новым феодалам перед Термидором… и в этом наша единственная вина! Тем хуже, значит, закончить Революцию придется нашим потомкам…

Работящая и внимательная девушка, Изабелла предложила ему услуги домработницы и в мае 1798 года заменила пожилую Альбертину, которой стало трудно справляться с многочисленными обязанностями…

Девушку поразила спартанская скромность обстановки нового мэра, часто он приходил домой только ночевать.

Её удивляло, что этот человек заметно смущается малейшему проявлению заботы о себе, было видно, что он к этому не привык, неуверенно, трогательно и мягко этот свирепый с виду человек отвечает на малейшее внимание, самую сдержанную и скромную ласку.

К её удивлению примешивалась смутная нежность и неуловимая жалость. Она думала, человек честный и неподкупный, в отличие от этих нарядных господ, любителей рассуждать о демократии с трибуны, но в окружении своих, с презрением крестящих народ «дикой толпой» и «чернью», также как и прежние господа. Искренне заботящийся о простых согражданах, не ищущий роскоши и не озабоченный поиском грубых удовольствий, справедливый, но очень одинокий, за что, же все эти люди так ненавидят его?! И чего его боятся? За всё это время она не заметила с его стороны ни высокомерия, ни грубости, ни каких-либо непристойностей…

– Гражданин Куаньяр, я приготовила для вас ужин!

Норбер поднял голову от документов:

– Благодарю вас, Изабель, вы очень добры ко мне!

– Я так и знала, вы снова забыли про ужин, впервые вижу человека, который совсем не заботится о своем здоровье, да оторвитесь же от бумаг, гражданин!, – тон девушки был деловой и хозяйский.

Удивленный Норбер, молча, положил перо, вид у него был озадаченный.

– Вам принести сюда или накрыть в столовой?

– Сюда, если нетрудно, Изабель..

Девушка принесла тарелки, бутылку вина и остановилась рядом с ним. Неожиданно в её тонком лице что-то изменилось, она протянула руку и стала нежно гладить его длинные чёрные волосы.

Куаньяр был совершенно растерян, отшатнувшись от неожиданной ласки, и вид у него сделался весьма забавный. Его остановившийся взгляд замер на ее лице, когда он пробормотал запинаясь:

– Изабель, что с вами.. почему?

– Вы добрый, справедливый, но очень одинокий и несчастный, они вас не понимают и ненавидят…, – и застыдившись своего порыва, девушка выбежала из кабинета.

Норбер видел, что побуждения и чувства молодой девушки самые искренние, но он не собирался жениться или брать на себя любые моральные обязательства, а девушка не выглядела легко доступной, не искала интимных развлечений, поэтому скромные нежные заботы Изабеллы, выходящие за пределы простой доброжелательности особенно смущали его…

Будь ловелас Жюсом на его месте, вечная тебе память, бедный Пьер, мученик революции, этот уж ничем бы не смутился…