Якобы книга, или млечныемукидва

– В каждом городе есть такой человек. А в нашем… никогда не догадаешься. Ты его, между прочим, бегло знаешь. Его мы и ждем сейчас, он нас тут подобрать должен, с минуты на минуту. Кто это? А помнишь неприметного такого мужичка-водителя – Степаныча. Это мы с ним-то все и затеяли, давно уже, в университетские годы, еще до появления флешмобов. Тогда и слов-то таких страшных не было. А доконала нас повсеместная апатия и бессилие, понимаешь ли, вот эти подкидные Наташки, белые сорочки, накрахмаленные воротнички… тогда мы и пришли к выводу, что этому миру очень нужна серьезная нахлобучка! Можно сказать, Степаныч и есть основной затейник и организатор: я-то так, лицом больше торговал и внешней стороной дела заведовал, у меня больше к этому склонностей как-то.

– Степаныч??? Никогда бы на него не подумал, я даже не знал, что вы знакомы. Странно…

– И не только ты не знал. Так и должно быть, говорю же: дело нешуточное, глобальное, а Степаныч – с железными яйцами мужик, характер. И неприметность в себе такую титаническую развил, что Станиславский бы поверил, епт. Степаныч, между прочим, в этой жизни от многого отказался ради такого дела! Ха, кажись, еще бабка Ванга говорила, что спасение этого мира придет из России. Вот и спасаем, как можем, гы.

– Да уж… Если бы ты мне сразу тогда проговорился, я бы уже подальше куда уехал, а куда ехать, теперь понимаю, от, как ты выразился… бродячей перезагрузки? Только я не совсем понял, а где этот флешмоб-то будет у нас? Куда мы едем-то?

– Как куда? Туда, где нас никто не ждет! К памятнику, где же еще людям собираться? Для того и установлен! Я как-то вечером пару раз мимо-то проезжал, одни алкаши малолетние трутся, место обжили, вот сегодня устроим им большой переполох, а также тем, чьим электоратом они являются. Завтра страна, и не только наша, проснется совсем другой!

– …вы маньяки просто! И что же с нами дальше будет?

– Да не боись ты, мы же просто прогоревшие бизнесмены, пропавшие без вести, у которых цинично отжали бизнес: на нас не подумают. Вернее, когда догадаются, если догадаются, предъявить будет уже нечего! Я, забыл сказать, целую тонну статеек на эту тему проплатил, как мы внезапно нашлись и крепко пострадали, на днях и полистаем прессу, самому любопытно! И, что важно, эта инфа затеряется на фоне вселенского флешмоба, не до нас всем будет… А что там дальше – поживем-увидим. О, а вон и Степаныч едет! Как часы!

Голова 89. Кризис конкретного камня

Кризис первый. Предумышленный

Утренний выпуск местных новостей, среди прочих ночных происшествий, особенно крупно задержался на казусе на грани курьеза, имевшем место на одной из безымянных городских площадей. Ведущий выпуска, словно вживаясь в роль пострадавшего, леденящим жилы голосом передавал своей аудитории, как четверо неизвестных негодяев, трусливо скрывая физиономии капюшонами, заехали минувшей ночью на грузовике марки «КамАЗ» с замазанными грязью номерами на площадь, затем обвязали ноги «памятника полузабытым юмористам» тросом, после чего резким нажатием на педаль газа сдернули его с постамента, и, ничтоже сумняшеся, загрузив несчастный памятник в кузова, укатили в анонимность моросящего тумана. Скороговорка диктора подкреплялась записями с камер наружного наблюдения, являя мрачную и мутную игру теней, требующую тщательной расшифровки и голосового освещения. «Кому мог понадобиться этот невзрачный памятник, примечательный разве что тем, что пару лет назад вокруг него разыгралась печально известная экстремистская вакханалия, выдаваемая за флешмоб?» – не на шутку горячился диктор, энергично разводя руками и напуская на себя вид, будто ему не все равно.

Одними из немногих зрителей этого раннего представления, тем ненастным осенним вторником, были и те самые четверо неизвестных, которые на все лады посмеивались над не по-утреннему разговорчивым и возбужденным ведущим. Двое из этих четверых являлись мужчинами лет примерно сорока-сорока пяти, двое других вдвое моложе – годов двадцати-двадцати трех от роду. Все они тем временем расположились на стареньком пружинном диване, в пристройке-мастерской загородного дома, наблюдая пыльную картинку с экрана допотопного электронно-лучевого телевизора. За диваном, на брезенте, лицом вниз лежал обсуждаемый памятник со сломанными ногами: ступни при падении так и остались на постаменте.

– Во заливает – соловей, – не в меру развеселившись, громогласно воскликнул вертлявый молодой человек, комментируя речь диктора.

– Вот уж не думал, что когда-нибудь засвечусь в ящике таким образом, – согласно отвечал вертлявому его сверстник.

– Да тихо вы, ребят, дайте дослушать до конца, чего там еще этот живчик сказанет, – перебивал их худощавый, интеллигентной наружности мужчина в очках и явно легендарной, через многое прошедшей футболке с полустертой на ней надписью: «Степаныч спасет мир».

Смолкли.