Якудза: преступный мир Японии

На этот раз помощник был одет немного по-другому: тоже черный пиджак, но с тремя, а не двумя пуговицами, и кобальтово-синий галстук. Когда я рассказал ему историю и показал фото, он заметно вспотел и снял солнцезащитные очки. Не помню, чтобы раньше видел его без солнцезащитных очков. У него оказались серые глаза. Он принадлежал к смешанной расе или носил цветные контактные линзы? Тогда уж точно был неподходящий момент о таком спрашивать.

– Не думаю, что мы сможем вас отговорить, – произнес он.

– Нет, не сможете. Жребий брошен.

– Тогда мне придется сказать пару слов большому боссу. Можете пока посидеть тут? – Он вышел в другую дверь кабинета.

Я немного нервничал. Я был там один, и никто не знал, что я там был. Когда он вернулся, я заметил в его руке новый блестящий мобильник и предположил, что он одноразовый. Старейшина ждал возможности поговорить со мной на линии. Прежде чем он успел что-либо сказать, я начал свою речь:

– Послушайте, это фото есть у всех. Рано или поздно кто-то его опубликует. И если это все равно произойдет, не лучше ли, чтобы это сделал кто-то по крайней мере честный?

Повисла долгая пауза. Он не возмутился, не сказал ничего пафосного, вроде «После всего, что я для тебя сделал…». Он просто слушал.

– Выходит, ты всерьез решил обнародовать это мутное фото? – наконец спросил он. Это была попытка заставить меня усомниться в его подлинности, но я не собирался глотать наживку.

– Я не прошу ни подтверждений, ни разъяснений. Я вообще ни о чем не прошу. Просто предупреждаю тебя из профессиональной вежливости. Такова моя работа.

– Я понимаю. Учти, что колени ломали не мы.

– Я вам верю.

– Хорошо. Могу я попросить об одолжении?

– Можешь, но не факт, что я выполню твою просьбу.

– Ты не мог бы обрезать фото, чтобы не было видно, что у него не хватает мизинца? Он болезненно к этому относится.

Я хотел сразу согласиться, но все же не стал.

– Я не могу ничего менять в фотографии. Ни обрезать, ни подправлять. Она должна быть опубликована так, как есть. Но я могу отдать должное твоему боссу за то, что он относительно порядочный человек – так, как отдают друг другу должное сами якудза. Хорошо, я ее обрежу.

– Буду очень признателен. Когда фото будет опубликовано?

– В течение суток.

Но на самом деле все было не совсем так. Я вышел из кабинета его помощника, сильно нервничая, ощущая легкую тошноту и в то же время полную боевую готовность. Статью нужно было отложить. Я не собирался паниковать, но я нервничал.

Она вышла 19-го числа и имела эффект разорвавшейся бомбы. Иностранные СМИ проглотили статью, а вот японские попытались сделать вид, будто ничего не происходит. В таблоидах и еженедельниках появилась информация о публикации в «Вайс», но никто не рискнул опубликовать собственный репортаж. Классическая формула: «Вайс» сообщил, и мы сообщаем то, что он сообщил, но больше ничего не сообщаем, так что не ломайте нам колени.

Один только вечерний таблоид «Никкан Гендай» связался со мной и попросил подробности, прежде чем перевести мою статью на японский язык. Эта статья стала вирусной.

И затем, к моему удовольствию, как раз в тот момент, когда я уже думал, что статья канула в Лету, японский депутат по имени Ёсио Маки (от Партии инноваций Японии) принялся изучать возможные связи между якудза и Олимпийскими играми. В парламенте во время заседания Комитета по образованию в апреле 2015 года он представил несколько газетных и журнальных статей, в которых была фотография Цукаса, по-видимому, с Танака, и потребовал объяснений.

Я был на той встрече. Маки-сенсей тайком провел меня на заседание парламента. Я искренне наслаждался процессом.

Маки спросил Симомуру, министра образования, тоже отвечавшего за подготовку к Токийским играм, почему правительство до сих пор не расследовало возможные связи комитета с организованной преступностью.

Когда Маки сказал «Ямагути-гуми», Симомура поморщился, словно съел гнилую японскую сливу. У Симомуры были свои предполагаемые связи с группировкой, о которых стоило беспокоиться.

Он пообещал лично расследовать эти заявления и, учитывая его предполагаемые связи, вполне мог выполнить обещание. Некоторые из его покровителей были очень близки к «Кодо-кай», фракции «Ямагути-гуми», которая находилась под непосредственным руководством Цукаса, верховного лидера «Ямагути-гуми». Он сказал, что будет оказывать давление на Олимпийский комитет Японии и Университет Нихон, чтобы они изучили этот вопрос.

– Ответ Симомура – всего лишь формальность, – сказал мне позже Маки. – А Олимпийский комитет Японии и Университет Нихон, если проведут собственное расследование, дадут только ожидаемый ответ.

В качестве продолжения я написал парламентскую позицию Маки для «Вайс Ньюз». Японские СМИ, как и ожидалось, проигнорировали мою статью.

Неожиданным было то, что подстрекательство Маки заставило трусливую японскую прессу наконец заняться вопросом Танака и его темных связей. Некоторые из них даже сослались на мою статью. Танака тихо ушел из Олимпийского комитета.