Якудза: преступный мир Японии

Посещая места, где был прежде, я слышу, как у меня в голове звучит песня Лори Андерсон «Большая наука». Эти слова проносятся у меня в голове, когда я нахожусь в Кабуки-тё: «Вот человек с тяжелой судьбой, куда бы ни шел, он всюду чужой. Как ты, чужой? Можно я закурю?»

Раньше я бы не стал возражать. Теперь табачный дым вызывает у меня кашель. Можно я закурю? Нет, мать твою, нельзя. Хотя мне и самому хочется закурить, когда я в Кабуки-тё, особенно если прохожу мимо клуба, в котором поймут. Кабуки-тё входит в полицейский округ 4, где я провел большую часть 1999 и 2000 годов, освещая различные преступления, бедствия и преступников в этом районе. Помню, как мне сообщили важную информацию о первом полицейском рейде на хост-клуб[23], который обворовывал клиенток и нанимал на работу несовершеннолетних. Такеши Аида, основатель «Клуба Аи», первого заведения такого типа, пригласил меня поработать у него одну ночь, чтобы я убедился, что не все хост-клубы – грабительские. Хост из меня вышел никакущий. Танцевать я не умею, красиво прикуривать – тоже. Большую часть смены я провозился с зажигалкой. Красавцем меня тоже не назовешь, и единственный мой плюс – достаточно хороший японский, чтобы можно было отпускать шутки.

Раньше я курил гвоздичные сигареты «Гудан Гарам» в красно-золотой пачке. В трех кварталах от полицейского участка Синдзюку их продавал только один маленький табачный магазин. У них была табличка на английском языке с надписью «Синдзюку курит». Романтизация этого жуткого района всегда меня забавляла. Таких магазинов больше нет. Есть супермаркеты «Севен-Элевен». Они не продают гвоздичные сигареты. В Кабуки-тё больше нельзя курить на улицах.

Сейчас каждый второй мечтает поехать в Кабуки-тё. Я не вижу в этом смысла. Знаменитый Квартал красных фонарей, как и Таймс-сквер, из-за наплыва туристов, горожан и полицейских понемногу стал тенью самого себя. Может быть, это хорошо.

Но я чувствую себя там совсем чужим.

В 2011 году, когда Михиль собиралась заняться социальной работой и бороться с торговлей людьми, Япония уже постепенно решала эту проблему. Головорезы, зарабатывавшие деньги на сексуальном порабощении, почти полностью переключились на торговлю людьми внутри страны, но масштабы преступлений были совсем не такими, как в 2007 или 2008 годах, поскольку полиция постаралась обеспечить соблюдение закона. Якудза по-прежнему заправляли индустрией развлечений и атомной промышленностью, и те оставались для них крупнейшими дойными коровами.

В некотором смысле я чувствую, что Токио, который я знал, находится в другом мире, в другой жизни.

Времена, когда якудза расхаживали по улицам, открыто демонстрируя значки и безнаказанно угрожая обычным гражданам, уходят в прошлое. Теперь значки раздаются им в начале встречи и отбираются в конце, примерно как ключ от шкафчика и полотенце в том спортзале, куда я порой наведываюсь. Известным якудза не разрешается иметь банковские счета, снимать квартиры, получать страховку (как мне в США), селиться в отелях и даже играть в гольф. Сложная серия изменений договорного права, постановлений и пересмотров закона о борьбе с организованной преступностью сократила их число с восьмидесяти до менее десяти тысяч по всей стране. Если бы Тосиро Игари был жив, его порадовала бы эффективность принятых мер. Но его нет в живых. Иногда я прохожу мимо его офиса. Я бы хотел зажечь там благовония, но не думаю, что в офисе осталось много людей, которые его помнят, и не уверен, что мне будут рады. Возможно, и сам офис переехал.

За более чем тридцать лет жизни в Японии я много раз переезжал. Я редко возвращаюсь в места, где жил, за исключением одного – буддийского храма, где провел большую часть своей студенческой жизни.

Это были хорошие времена. Я о них еще расскажу.

Когда я переезжал в 2016 году, то нашел на дне одной из коробок аккуратно сложенные носки и рождественскую открытку от Михиль Брандт. Порой я вспоминаю о ней и о детективе Секигути – моем наставнике в Сайтаме. Он тоже умер от рака. Он много курил. Иногда я встречаюсь с его детьми. Теперь у них есть свои дети.

Я прохожу мимо того места, где раньше был клуб «Желтый». Мне за пятьдесят, и танцевать до прихода первого поезда не кажется таким уж веселым занятием. Если вам захочется увидеть это место, оно находится неподалеку от того, где раньше находился клуб азартных игр «Одноглазый Джек». Сотрудники «Леман Бразерс» тратили деньги на тамошних девушек и сморкались наркотиками еще в далекие времена, предшествовавшие финансовому краху. Кое-что покрепче покупали в баре неподалеку от того места, где раньше была гостиница «Гамбургер».