Янки при дворе короля Артура

— Это общественная газета; въ другое время я вамъ объясню, что это такое. Это не матерія, а сдлано изъ бумаги; когда-нибудь я объясню вамъ, что такое бумага. Проведенныя линіи — это матеріалъ для чтенія; онъ написанъ не рукою, а напечатанъ; при случа я вамъ объясню и что такое печатаніе. Напечатано тысячу такихъ листковъ одинъ точь въ точь, какъ другой во всхъ мельчайшихъ подробностяхъ.

Тогда послышались громкія восклицанія:

— Тысячу листковъ! Ужасная работа! Надъ нею должны трудиться нсколько человкъ цлый годъ.

— А между тмъ тутъ работали только одинъ день двое, мужчина и мальчикъ.

Тутъ они оснили себя крестнымъ знаменіемъ и воскликнули:

— Ахъ, это чудо! Темная работа волшебства!

Но я оставилъ ихъ при этомъ мнніи. Затмъ я прочелъ тихимъ голосомъ тмъ немногимъ, которые столпились около меня съ своими бритыми головами, все то, что было напечатано. Я прочелъ имъ о чуд съ колодцемъ и опять послышались восклицанія:

— Ахъ, какъ это врно! Какъ удивительно! Какъ чудно!

Они пожелали взять газету въ руки, разсматривали ее, любовались ею; разбирали таинственныя для нихъ письмена. Но какъ мн пріятно было смотрть на эти склоненныя головы, на эти сіяющія лица, на эти краснорчивые взоры! Но и удивленіе и интересъ къ газет не являлись-ли краснорчивою данью и непринужденнымъ комплиментомъ, обращеннымъ ко мн? Я понялъ теперь, что чувствуетъ мать, когда постороннія женщины или пріятельницы берутъ на руки ея новорожденное дитя, склоняются надъ нимъ, любуясь имъ, точно весь міръ исчезъ изъ ихъ сознанія въ настоящую минуту. Я знаю, что она чувствуетъ; боле удовлетвореннаго самолюбія не существуетъ; король, побдитель, поэтъ достигаетъ только до половины пути къ этой свтлой далекой вершин и чувствуетъ только половину такого божественнаго довольства.

Въ теченіе всего остального времени этого засданія моя газета переходила отъ группы къ групп по всему залу, а мой счастливый взоръ слдилъ за нею; я сидлъ неподвижно, исполненный удовлетворенія, упоенный радостью. Да, это было блаженство, я вкусилъ его и врядъ-ли мн когда удастся вкушать его опять.

ГЛАВА III. Янки и король путешествуютъ инкогнито.

Когда настало время ложиться спать, я пригласилъ короля въ свою частную квартиру, чтобы тамъ остричь ему волосы и помочь переодться въ простое платье. Высшіе классы подстригали волосы только на лбу, а сзади они ниспадали локонами на плечи; низшіе классы подстригали волосы вокругъ всей головы. Рабы вовсе не стригли волосъ и давали имъ рости совершенно свободно. Я обрзалъ локоны короля; подрзалъ ему усы и бакенбарды и старался длать это, какъ можно небрежне; затмъ онъ надлъ сандаліи, грубую шерстяную одежду коричневаго цвта, которая прямо спускалась отъ затылка ниже колнъ. Въ такомъ вид король былъ не только однимъ изъ красивыхъ людей королевства, но былъ даже дуренъ, нисколько не привлекателенъ и имлъ крайне простоватый видъ. Мы съ нимъ одлись и загримировались совершенно одинаково и намревались выдать себя за мелкихъ фермеровъ, или за управляющихъ фермою, или за пастуховъ, или за извощиковъ, или за деревенскихъ ремесленниковъ; нашъ костюмъ вполн подходилъ по своей дешевизн и прочности для бднаго сельскаго люда. Я не подразумваю тутъ, что онъ подходилъ для бдныхъ вообще, но это былъ самый дешевый матеріалъ, какой только можно было найти для мужского платья — весьма понятно, мануфактурмый матеріалъ.

Намъ удалось ускользнуть изъ замка за часъ до разсвта, а до восхожденія солнца мы уже прошли восемь или десять миль и находились въ скудно обработанной стран. У меня былъ взятъ съ собою дорожный мшокъ съ провизіею, чтобы король могъ закусить по пути, пока мы доберемся до какой-нибудь деревни. Я нашелъ удобное мсто у дороги, гд король могъ бы посидть; затмъ я далъ ему закусить и сказалъ, что отправлюсь поискать воды. Я сдлалъ это съ намреніемъ, чтобы и самому найти себ удобное мсто и отдохнуть, такъ какъ я не привыкъ садиться въ присутствіи короля; даже и во время засданій совта я садился только тогда, когда засданія затягивались слишкомъ долго; для этого у меня была пустяшная небольшая вещь безъ спинки, на подобіе опрокинутой воронки, которая была такъ же удобна, какъ и зубная боль. Я не хотлъ тотчасъ же входитъ въ фамильярность съ королемъ, но думалъ это сдлать постепенно. Конечно, намъ слдовало бы сидть вмст съ мимъ, иначе люди могли бы заподозрить что нибудь странное; но все же съ моей стороны было бы крайне неполитично становиться съ нимъ на равную ногу, когда въ этомъ еще не представлялось необходимости.