Янтарный звездопад

— Это месть тех, кто умер из-за тебя. Тем, кто умер давным давно, очень трудно мстить, но кто-нибудь это сделает, иначе им не упокоиться с миром, — добавил Такая, закидывая на плечо меч Бисямонтэна. — Даже теперь они за твоей спиной…

— Что?! Аааа! — оглянувшись, генерал увидел толпу неупокоенных духов, паривших в воздухе с ненавистью на изуродованных лицах. — О… они…

— Поздно пугаться. Это мертвецы, погибшие из-за тебя и твоих людей. Ты же сам призрак, так должен понять их чувства — просто не можешь не понять!

— Т… ты… — Есиаки уставился на Наоэ. — Это ты привел их сюда? Проклятье на твою голову… это ты убил Еси? Убил и сбежал? А Кодзиро!

Наоэ, понизив голос, ответил:

— Я не сбежал. Это Кодзиро-доно отпустил меня.

— Что! Кодзиро освободил тебя? — Есиаки пребывал в полном недоумении. — Невозможно. Это…

— На самом деле Кодзиро-доно не хочет быть союзником Могами. Во всем виновата мать, мечтавшая о карьере правителя для сына.

— И Кодзиро…

— У тебя больше нет союзников, — твердо проговорил Такая. — Дурень, ты доверился отпрыску Датэ, а не собственному сыну.

— Гррр… Ты!

— Хорош трепаться, Есиаки, — из тела Такаи плеснуло темно-красное сияние. — Пора уже с этим всем покончить!

Вдруг Есиаки выпрямился и вскричал: — Зао Гонгэн Дэвы[29], дай мне твою защиту!

Такая и Наоэ моментально застыли: Есиаки окружила мощная энергия, земля загудела, и страшное в своей ярости огненное трехглазое божество нависло над ними.

— Чего!

То был бог-защитник священной горы Дэва Ямагата, Зао Гонгэн. Зао Гонгэн набрал побольше воздуху и выдохнул алое пламя.

— Эээй! — выкрикнул Такая, отшатнувшись. — Меня этими штучками не запугаешь!

— Кагетора-сама!

Наоэ заслонил Такаю от языков пламени и запустил в божество силой — правда, эффекта было мало. Зао Гонгэн продолжал изрыгать пламя.

— Ну как вам?! Даже Яша-шуу Уэсуги не способны изгонять богов!

— Проклятье!

Вокруг бушевал пожар — Наоэ в отчаянии раскинул гошинху, но пламя было слишком сильно.

— Наоэ!

Сзади раздался голос Чиаки: они с Аяко прибежали на помощь.

— Ублюдок!

Чиаки и Аяко выстрелили в Зао Гонгэн своей силой, но, похоже, их удары потревожили божество не сильнее, чем горсть камешков. Бог сощурился и дохнул пламенем уже на них.

— Ух! — вскрикнул, отскочив, Чиаки. — Наоэ! Коппасин! Бей им!

Наоэ вздрогнул и полез в нагрудный карман пиджака. «Точно», — подумал он и тут же выудил из внутреннего кармана фигурку — коппасин, который некогда ему дал Чиаки. Наоэ швырнул его в Зао Гонгэн и, скороговоркой пробормотав мантру Семэн Конго: — Он дэйбаякиша манда манда какакака соака, — начертал в воздухе большой исконный символ «УН». Семэн Конго возник внутри воющего вихря — все три глаза Зао Гонгэн обратились на призванное божество, и они вступили в бой.

— Кагетора! Наплюй на них! Лови заклинателя… достань Есиаки!

— Хорошо!

Есиаки развернул к парню искаженное страхом лицо, и Такая бросился к нему, окутанный ослепительно яркой аурой. Меч Бисямонтэна пылал.

— О Бисямонтэн с Восемью Мечами! — прокричал Такая, занося катану. — Даруй мне силу твою, дабы уничтожить этого демона!

— Стой… не… не подходи!

Есиаки отступал, в паническом ужасе беспорядочно швыряя силу, но Такая без труда отражал ее гошинхой и не останавливался. От меча исходил огненный свет, а аура Такаи на мгновение приняла очертания Бисямонтэна. И тут меч… вошел в тело Уэсимы. Казалось, ужасный крик Могами Есиаки достиг небес. Пронзив тело Есиаки насквозь, меч засветился пронзительно белым.

— Тебуку!!

Вокруг его тела занялось ослепительное свечение, разрослось и поглотило и Семэн Конго, и Зао Гонгэн — пламенный свет тебуку в мгновение ока залил сперва обзорную платформу, а затем и весь замок. Предсмертные крики Есиаки звенели в воздухе. А всепоглощающая сила тебуку превратилась в шторм, который валил деревья и жестоко сотрясал землю. Светящийся водоворот оборвал не прекращавшиеся крики Могами. Такая, сжимая меч, стиснул зубы. Катана испускала свет — дрожащий безжалостный свет, который отправил душу Могами Есиаки в иной мир.

И снова на обзорную платформу опустилась ночь. Такая осторожно вытянул меч из тела Уэсимы, и то рухнуло на пол. Зао Гонгэн исчез, а Семэн Конго вернулся в коппасин. Руками Уэсуги Кагеторы генерал Сэнгоку — Могами Есиаки из Дэвы — был изгнан.

Воцарилась тишина. Такая опустился на колени и поднес ладонь к ноздрям Уэсимы — тот дышал: и душа, и тело остались нетронутыми.

— Кагетора-сама… — к нему подошел Наоэ.

Такая еще раз внимательно посмотрел на Уэсиму — обычный человек, теперь, когда душа Есиаки покинула его тело. Не оборачиваясь, Такая запинаясь пробормотал:

— Но теперь-то… теперь жена Кокуре-сан… простит меня?

Глаза Наоэ потеплели, наполнившись сочувствием, и он медленно проговорил: — Теперь — обязательно.

Такая прикусил губу, ладонь на рукояти меча Бисямонтэна слегка подрагивала. Наоэ забрал у него катану, и, когда Такая вопросительно взглянул на него, проговорил мантру, отзывающую меч:

— Он басара бокися боку.

Меч вздрогнул исчез — воплощение Бисямонтэна вернулось на небеса.