Япония в эпоху Токугава

Основные экономические мероприятия стали осуществляться после прибытия Нобунага в Киото, но еще раньше они начали проводиться в Овари, Мино и других подвластных ему провинциях. Нобунага держал под своим контролем дороги и транспортные средства в провинциях и следил, чтобы они были в хорошем состоянии. Он освобождал владельцев лодок и лошадей от повинностей и разрешал им заниматься перевозкой товаров, от чего получал денежный доход[59].

Нобунага пытался наладить систему денежного обращения. В средневековой Японии центральное правительство не занималось чеканкой монет; в ходу были сунские и минские монеты, хотя в Японии добывалось достаточное количество меди, чтобы чеканить собственные[60]. Существовала практика, связанная с внешней торговлей, когда японцы в обмен на медь получали китайскую медную монету (эйракусэн). Строгого денежного стандарта не существовало, широко практиковалась порча монеты. Против этого и были направлены основные указы Нобунага. Правда, исправить положение ему не удалось, несмотря на применение наказаний[61].

Проводя политику поощрения торговой и предпринимательской деятельности, политику открытых рынков и открытых цехов, Нобунага не ликвидировал и старые цеховые объединения[62]. Он сохранил старую цеховую структуру еще и потому, что такие города, как Киото и Сакаи, которые широко славились своими искусными ремесленниками, нуждались в бесперебойной поставке сырья, а ликвидация старых цехов нарушила бы систему производственных и снабженческих связей[63].

Экономические мероприятия Ода Нобунага в целом способствовали расцвету самоуправляющихся городов, стимулируя их экономическую активность. В провинциях, подчиненных Нобунага, таких городов было несколько, и на первых порах он уважительно относился к их статусу. Многие экономические мероприятия Нобунага начал проводить в своем призамковом городе Адзути. Однако по мере расширения и укрепления его власти отношение Нобунага к городскому самоуправлению менялось. Он обложил города временными и военными налогами и при любой попытке противиться его приказам сурово расправлялся с непокорными.

Ярким примером такого рода политики является судьба города Сакаи, расположенного в провинции Идзуми. Этот город на морском побережье разбогател на внешней торговле. Достигнутый в нем уровень городского самоуправления позволял сравнивать Сакаи с вольными городами Европы.

Город выкупил землю, на которой стоял, был хорошо укреплен (его опоясывал ров), имел свое войско, формировавшееся на основе найма (ёхэй).

В октябре 1568 г. Нобунага потребовались дополнительные деньги на военные нужды, и он обложил большим налогом провинции Сэццу, Идзуми и другие; на долю Сакаи выпала огромная сумма в 20 тыс. кан[64]. Сакаи отказался выплатить эту сумму, и на следующий год Нобунага подчинил своей власти строптивый город и покончил с его независимостью, назначив туда наместника (даикан). Вместе с тем, хотя Нобунага предпринял целый ряд мер, чтобы ослабить обороноспособность городов (распустил отряды самообороны, заставил срыть укрепления), он ничего не менял во внутренней структуре городов и сохранил особые права торговцев и ремесленников[65].

Преобразования Ода Нобунага затронули и аграрную сферу — главную отрасль производства, где было занято более 80 % населения. Борьба, которую вел Нобунага, требовала не только больших людских сил, но и огромных материальных расходов, и главным источником их пополнения было сельское хозяйство.

Обследование и перепись земли (кэнти), начатые Нобунага в 1568 г., преследовали чисто практические цели — выявить экономический потенциал даймё[66]. Учитывались и земли буси, полученные от даймё в качестве феодов. В результате кэнти точно определялись размеры земельных налогов[67].

Ода Нобунага, как правило, ограничивался получением сасидаси, т. е. сведений от владельцев земли о проведении переписи. При подозрении в утаивании земель представители Нобунага проводили обследования, и если подозрения подтверждались, все владения провинившегося феодала конфисковались. Таким путем от крупных даймё отрывался слой мелких феодалов-буси, которые лишались источника своего существования — и земли, и хозяина, а крупные даймё теряли свою военную и экономическую силу. Поэтому проведение кэнти можно рассматривать как составную часть общей политики Нобунага.

Кроме того, это мероприятие Нобунага было направлено и против могущества буддийских монастырей, некоторые из которых являлись крупными землевладельцами. Монастыри имели значительные вооруженные силы и активно участвовали в междоусобных войнах. Чтобы ослабить потенциальную угрозу с их стороны, во время проведения кэнти в провинции Ямато все земли храма Кофуку были конфискованы[68]. А монастырь Хиэйдзан, считавшийся «неугасимым светильником Закона», Нобунага предал огню, как только выяснилось, что надменные монахи не желают склониться перед его волей[69].