Читаем Японцы «на рубежах» полностью

Однако, как подчеркивают представители демократических сил, далеко зашедший процесс превращения японского труженика в «человека предприятия» еще не завершен. Последнее слово — за ним, и пусть поддержкой ему в борьбе за свои человеческие права будут славные традиции недавних битв, которые уже не раз приносили победу.



РОБОТ, МОНОПОЛИИ И ЭКСПАНСИЯ


В литературе и прессе уже не один десяток лет обсуждается ставшая сейчас злободневной проблема «робота». На первых порах поражавшие читателя удивительными возможностями искусственных созданий писатели-фантасты постепенно уводили его в ином направлении: робот представал уже не столь увлекательным и безобидным. Его стали бояться —и не как непослушного, нередко выходящего из повиновения слугу, а как грозного (в силу прочности материала) и жестокого (в силу бездушности) «хозяина».

Несмотря на всю убедительность жуткой картины «роботизированного века», которую рисуют многие «свидетели будущего», эта проблема пока еще не выглядит столь актуальной: вряд ли человек подчинится воле машин. Но одна сторона робота тревожит уже сейчас: ведь роботизация, по существу, означает вытеснение автоматами человека-труженика, а в странах капитала ему и без того постоянно грозит безработица. В первую очередь это касается Японии, где прогресс роботизации производства принял, как нигде более, широкие масштабы и где последствия роботизации со всею очевидностью сказываются на положении трудящихся.

На февраль 1982 года в Японии было 54,5 миллиона работающих, из которых 33,7 миллиона — мужчины, 20,8 миллиона — женщины. Если учитывать, что в Японии существует практика обязательного увольнения работника по достижении им 55-летнего возраста и что средний возраст работников ведущих компаний составляет 35—37 лет, можно сказать, что в трудовом процессе страны в целом участвуют представители сравнительно молодого поколения.

У нас публикуется много материалов, в которых сообщается о проблемах капиталистической рационализации, об интенсификации конвейерного производства. При этом известно, что наибольшего совершенства в этом направлении добились японские монополии. Именно в Японии капиталистическая рационализация достигает такой степени, что человек не в состоянии выдержать бешеный ритм производственного процесса. В таком случае работника довольно успешно заменяют роботами. Причем масштабы внедрения роботов на производстве все возрастают. Если ранее профсоюзные объединения не противились этому новшеству, то сейчас они встревожены не на шутку: «Не выпущено ли на свет чудовище, которое в конечном итоге проглотит все рабочие места». Такая озабоченность начинает возникать неспроста.

Первые роботы на японских предприятиях стали появляться около 10 лет назад и были довольно несложны (один робот заменял одного, двух человек) и дорогостоящи. По мере их внедрения, особенно в автомобилестроении, в строительном деле, горнодобывающей и судостроительной промышленности роботизация стала совершенствоваться (в некоторых случаях один робот заменяет уже до 5—6 человек), а производство автоматов становится дешевле.

По статистике, на конец 1981 года в Японии уже использовалось около 100 тысяч роботов, хотя некоторые специалисты утверждают, что отдельные виды роботов настолько примитивны, что их пока нельзя причислять к разряду «умных машин».

Основная компания по производству роботов «Кавасаки дзюкогё» полагает, что выпуск роботов перспективный вид производства и их изготовление ежегодно будет возрастать примерно на 30—40 процентов.

За вычетом экспортной продукции к 1990 году в самой Японии предполагается использовать около трех миллионов роботов. Учитывая, что, по прогнозам специалистов, усовершенствованные к тому времени роботы смогут выполнять работу в среднем четырех человек, нетрудно подсчитать: уже через несколько лет роботы отнимут рабочие места у-10—12 миллионов японцев. Что же станет с этими людьми, которых в перспективе могут заменить «умные», но бездушные машины?

Министерство труда Японии в этой связи рисует следующую картину. По нынешним подсчетам, например, в 1990 году в обрабатывающей промышленности численность рабочей силы увеличится всего на 5—7 процентов по сравнению с 1980 годом. Однако число занятых в сфере услуг за этот период возрастет на 24 процента. По данным того же министерства, в 1990 году в сфере услуг Японии будет занято около 17,5 миллиона человек, а в обрабатывающей промышленности—14,5 миллиона. Причем этот разрыв будет постоянно расти. Таким образом, очевидно, что В Японии машины будут планомерно вытеснять человека-труженика из производственной сферы в сферу обслуживания.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян — сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, — преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия / Образование и наука
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Другая история войн. От палок до бомбард
Другая история войн. От палок до бомбард

Развитие любой общественной сферы, в том числе военной, подчиняется определенным эволюционным законам. Однако серьезный анализ состава, тактики и стратегии войск показывает столь многочисленные параллели между античностью и средневековьем, что становится ясно: это одна эпоха, она «разнесена» на две эпохи с тысячелетним провалом только стараниями хронологов XVI века… Эпохи совмещаются!В книге, написанной в занимательной форме, с большим количеством литературных и живописных иллюстраций, показано, как возникают хронологические ошибки, и как на самом деле выглядит история войн, гремевших в Евразии в прошлом.Для широкого круга образованных читателей.

Александр М. Жабинский , Александр Михайлович Жабинский , Дмитрий Витальевич Калюжный , Дмитрий В. Калюжный

Культурология / История / Образование и наука