Ярое око

На глазах князя искрились слёзы, в которых отражались свинцовыми белилами рассвета пенистые облака, знамёна и стяги, багряные щиты и плащи, островерхие, как купола русских соборов, шлемы, усы и бороды его воинства, железные ряды которого растянулись на две версты, аж до самого взгорья.

Мстислав Мстиславич время от времени натягивал поводья, и для каждого полка ратников у него находились сокровенные слова.

— Волынцы-ы! Не посрамим славу наших отцов и дедов! Знаю, привыкли вы, богатыри, на чужбине далёкой врагов не считать.

— Ур-ра-а-а! — гремело ответное, грозовое.

— Галичане, братья мои! Верю, ежели и есть опасность в Дикой Степи, то не вам, витязям, избегать её!

— Князю нашему слава! Слава-а!!

— Ростовцы — доблесть и опора границ наших! Князь ваш славный Василько Константинович рассчитывает на вас! Орлы, оправдаем доверие!

— Ур-р-ра-а-а! Ур-ра-а!!

Ритмичные удары мечей о щиты оглушительным громом разнеслись по притихшей равнине, взвихрили коршунов с рябых склонов дальних холмов.

Галицкий князь окоротил резвоногого туркмена возле пёстрых скопищ половцев; углядел выехавшего вперёд воеводу Яруна, затянутого в червонный чекмень поверх даргинской кольчуги. Кожаный, с буйволиными рогами, малахай с волчьим хвостом вдоль спины придавал дикости его и без того грозному виду.

— Бог нам подмога! Сколько с тобою сабель, Ярун? — зычно крикнул Мстислав.

— Семь тысяч! — Половец оскалил зубы, поднимая на дыбы злобного нравом чёрного жеребца.

— Выступило меньше половины?!

— Знаю, князь! Этого недостаточно, чтобы перебить им хребет. Но на подходе ещё двадцать тысяч джигитов. Вай-е! Мы вырвем им глотку!

— Бейтесь за нас, половцы! — Мстислав вспыхнул синим пламенем очей. — Восстановите вашу честь, поруганную татарами!.. Что скажете, бесстрашные волки степей?

— Мы будем драться! — Выхваченная сталь голубым всполохом ослепила княжескую свиту. — Уже сегодня наши мечи напьются кровью плосколицых собак Чагониза.

Уродливая из-за сабельного шрама улыбка надвое рассекла раскосое чернобровое лицо Яруна.

Князь Мстислав бойким скоком въехал на меловую хребтину солончака. Конь, попадая задними копытами на глинистый сланец, оскальзывался, пружиня, наддавал на все ноги, храпел, но князь в надёжной посадке крепко сидел в седле.

Приструнив скакуна, Удалой охватил командным взором застывшие в ожидании рати. Полынный ветер с бескрайней приазовской степи трепал русые пряди его волос, ворошил пышную гриву коня.

Далёкий взор Мстислава Мстиславича бродил какое-то время по розовеющим гребням холмов, по тёмным долинам, по каменистым распадкам, по звериным тропам и где-то ещё...

В застойной тишине, сквозь стальную сизь оголённых копий, голос князя прозвучал напряжённо, рублено, стойко:

— Братья мои! Русичи! Впереди бой. Наш час настал! Кто бы ни появился из-за этих холмов, будем стоять насмерть! Ни пяди назад! Сыны земли Русской! Зверь из Степи хочет запугать нас своей лютостью. Вижу в ваших глазах тот же страх, что мог бы овладеть и мной... Бог весть, возможно, сему и суждено быть... Когда Правда — сгинет, а Вера — умрёт! Когда род людской оставят Надежда и Любовь. А зло восторжествует над Добром и разорвёт узы дружбы и клятвы верности. Может быть, да только не нынче! За нами идут Киев и Смоленск, Чернигов и Курск, Путивль и многие другие! Братья, вспомним клятву! Сегодня мы скрестим мечи с ворогом! Мы будем биться за всё, что вы любите под этим небом! За нашу землю! За могилы отцов! За наших жён и детей, чтобы они не стали рабами! Верю, что бой, коий мы дадим супостату, будет достойным нашей славы. Я, князь Мстислав Галицкий, зову вас на бой, воины земли Русской! С Богом!

Новое раскатистое, подобное обвалу снежной лавины «ура-а!» ознаменовало конец обращения к войскам прославленного князя.

Снова загрохотали литавры и протяжно, влекущим на битву зовом, взревели турьи рога.

Знаменосцы подняли выше пропахшие дымами прежних сражений гордые стяги.

Князь в окружении сверкающего лучистой сталью доспехов «летучего» ареопага галопом пронёсся вдоль всего строя в голову отряда. Его золотой шлем и сверкающий в твёрдой руке меч наполнили души воинов решимостью и боевым духом.

— Князю нашему... сам чёрт не брат! — радостно кричали друг другу латники.

— Защита наша — Мстислав Мстиславич — ни в чох, ни в грай, ни в волчью выть не верит!

...Следом полетели лающие команды: от воевод к старшинам-сотникам, от тех к десятникам... и стальные шеренги решительно тронулись в степь.

ГЛАВА 18

Не к сроку от зноя побурело, повысохло многоцветье. Равнина на многие вёрсты будто укуталась в жухлую прель вытертых шкур. Ветер лохматил, ворошил ворс этих «овчин», и там, где сквозила его текучая воздушная струя, трава прибивалась к земле, и на ржавом её загривке ещё долго змеилась темнеющая тропа.

...Обманчивая тишина стояла за могучей рекой, зловеще клонился на восток седой ковыль, и мрачно ворожили в сизо-опаловой полуде небес чёрные кресты стервятников. Но выбор, по воле судеб, был сделан...