Ярость и рассвет

– Значит, ты намереваешься пройти по жизни, ни к кому не испытывая теплых чувств? И ценя только вещи? – горько рассмеялась Шахразада, и эта горечь бередила рану в сердце.

– Вовсе нет. Просто я ищу чего-то большего.

– Большего, чем любовь?

– Да.

– А не эгоистично ли это: считать, что заслуживаешь чего-то большего, Халид ибн аль-Рашид?

– Неужели так эгоистично желать того, что не меняется из-за малейшего каприза? Что не рушится при первом признаке неприятностей?

– Тогда ты ищешь то, чего не существует. Или существует лишь в твоем воображении.

– И снова позволь не согласиться. Я ищу того, кто сумел бы разглядеть суть вещей. Кто восстановил бы баланс. Равного партнера, вторую половину.

– И как понять, что нашел эту неуловимую вторую половину? – резко спросила Шахразада.

– Полагаю, она бы стала необходимой, как воздух. Никто из нас не учится дышать, но ощущает, если вдруг его не хватает.

– Такое чувство существует только в поэзии, – прошептала Шахразада. – А не в реальной жизни.

– Моя матушка любила повторять, что у того, кто не ценит поэзию, отсутствует душа.

– Склонна согласиться по данному поводу.

– Она говорила это об отце, – сухо добавил Халид. – Если земля когда-либо носила бездушного мужчину, то им и был прежний халиф. Все утверждают, что я очень на него похож.

Шахразада уставилась на горку раскрошенного лаваша перед собой, стараясь подавить сочувствие к Халиду. Он не заслуживал сочувствия.

– Я… – произнесла она, наконец собираясь с духом противостоять шквалу эмоций и полная решимости придерживаться выбранного направления действий.

– Я обидел тебя сегодня, – сказал Халид голосом мягким, как гасящая горячую сталь вода.

– Это не важно, – покраснев, заверила Шахразада.

– Мне – важно.

– Тогда не следовало так поступать изначально, – язвительно фыркнула она.

– Ты права.

Шахразада подняла глаза, изучая резкие и прекрасные черты лица собеседника, которые даже сейчас не выдавали ни малейшего намека на то, что ее обида хоть чем-то волновала его.

Юноша изо льда и камня, бросивший ее сердце истекать кровью на безжизненном берегу и удалившийся, не одарив даже взглядом.

«Я не позволю ему победить, – пообещала она. – Ради Шивы. Ради себя самой. И непременно докопаюсь до правды. Даже если придется для этого уничтожить его».

– Это все, что ты хотел сказать? – тихо поинтересовалась Шахразада.

– Да, – после паузы ответил Халид.

– Тогда я хочу поведать одну историю.

– Новую?

– Да, – подтвердила рассказчица. – Желаешь ее послушать?

Халид кивнул, затем осторожно выдохнул и опустился на подушки, опираясь на локоть.

Шахразада сделала еще глоток чая с кардамоном и откинулась на груду ярких шелков за спиной.

– Жила-была юная девушка по имени Тала, дочь богача. Однако отец ее потерял все нажитое состояние из-за череды неудачных деловых решений. А ужасная смерть горячо любимой жены окончательно погрузила мужчину в пучину горя. Единственным утешением ему служили музыка и живопись, и часто проводил он часы с кистью в одной руке и любимым сантуром в другой.

Шахразада смахнула упавший на лицо черный локон и продолжила:

– Поначалу Тала пыталась понять новое увлечение отца, помогавшее ему находить утешение в горе после тяжелых утрат, однако становилось все труднее игнорировать отсутствие доходов. Несмотря на то, что девушка всем сердцем любила отца и верила в его доброту, она понимала: сломленный мужчина не в состоянии обеспечить дочь и сына.

Халид нахмурился, заметив печальное выражение лица Шахразады, однако промолчал. Она же не прекращала рассказывать:

– Беспокоясь о младшем брате и себе самой, Тала начала искать мужа. Она понимала, что не вправе надеяться на хорошую партию, учитывая несчастье, постигшее ее семью, но вскоре прослышала о богатом купце, который искал себе невесту. Он был значительно старше и уже состоял в браке несколько раз, но никто не мог сообщить, что случилось с прежними женами. Подобные слухи настроили многих девушек против столь сомнительного жениха. В придачу у него была очень длинная борода иссиня-черного цвета, на солнце становившаяся почти индиговой. Из-за этого купец получил страшное прозвище: Мердад Синебородый.

Шахразада ненадолго прервалась, села прямо и сняла с шеи тяжелое изумрудное ожерелье, отложив его на столик рядом с серебряным чайником. Халид молча наблюдал за ней.

Вскоре она возобновила рассказ:

– Невзирая на слухи, Тала решила все же пойти замуж за Мердада. Тот был рад взять в жены симпатичную, разумную и веселую шестнадцатилетнюю девушку, пусть и без приданого, и без колебаний согласился на ее единственное условие: обеспечить безбедную жизнь ее семье. Они безотлагательно провели церемонию венчания. Тала покинула родной дом и переехала в окруженное высокими стенами поместье мужа на другом конце города. Поначалу все шло хорошо и даже идеально. Мердад уважительно и заботливо относился к юной жене, предоставив огромный дом в ее полное распоряжение и засыпав ее нарядами, драгоценностями, духами и картинами. Тала раньше не смела и мечтать о таком количестве красивых вещей, не говоря уже о том, чтобы владеть ими.