Ярость и рассвет

Даже если бы всадник в тот момент не осадил скакуна и не испустил пронзительный свист, то все равно привлек бы к себе внимание. Несмотря на пыльное и запачканное в пути облачение, юноша производил неизгладимое впечатление. Широкоплечий, с загорелой кожей обитателя пустыни и глазами серебряно-пепельного оттенка, Тарик был из тех людей, которые не замечали собственной красоты, притягивавшей взгляды окружающих. Легкая щетина, затемнявшая линию подбородка, лишь подчеркивала черты лица, будто изваянные из камня рукой талантливого скульптора.

Когда Зорайя вылетела из-под облаков, чтобы приземлиться на протянутую мангалу хозяина, тот посмотрел вверх.

И увидел Шахразаду.

Взгляд Тарика был сродни прикосновению.

Ее сердце замерло на секунду и забилось с удвоенной скоростью. Страх окатил ледяной водой и холодным комом затаился в груди.

Однако настоящая паника охватила девушку при виде сцены, разворачивавшейся внизу: Халид въехал во двор на черном арабском жеребце и остановился на расстоянии броска камня от первой любви Шахразады.

Она едва сумела сдержать крик.

* * *

В следующую секунду Шахразада исчезла с балкона.

Это было только к лучшему.

Как бы Тарику ни хотелось ее видеть, сейчас не следовало отвлекаться даже на такое упоительное зрелище, как возлюбленная.

Прибыла главная цель визита.

Халид ибн аль-Рашид.

Убийца Шивы. Муж Шахразады.

Тарик сжал поводья в свободной руке.

Чудовищный правитель Хорасана в развевавшейся за спиной темной риде проскакал мимо на великолепном черном арабском скакуне, остановился в центре двора и откинул капюшон. Лютая ненависть, которая свернулась у Тарика в груди, переползла в его кулаки.

Он представил, как избивает это чудовище, пока от холодной царственности не останутся лишь кровь и осколки костей.

Справа от заклятого врага стоял высокомерно улыбавшийся юноша с кудрявыми каштановыми волосами. На грудной пластине его кирасы виднелся оттиск эмблемы королевской гвардии. Слева от чудовища находился мужчина постарше, с вышитым на плаще золотым грифоном – символом шахрбана Рея.

Когда шум во дворе стих, монстр произнес на удивление непримечательным голосом:

– Добро пожаловать в столицу. Надеюсь, ваше путешествие прошло гладко и без происшествий. Принимать вас – большая честь. Позвольте выразить глубочайшую признательность за ваше стремление олицетворять – в прошлом, настоящем и будущем – величие Хорасана в глазах всех окружающих.

Среди собравшихся раздались вежливые возгласы.

– Хочу снова приветствовать вас в моем родном городе и выразить горячую надежду, что вы проникнетесь к нему такими же теплыми чувствами, как и я сам. Здесь вырос я. – Бездушный халиф сделал паузу. – Здесь выросла моя жена.

После этих слов хор одобрительных выкриков стал громче. К ним примешивалась отчетливая нотка любопытства. Высокомерный юноша справа от чудовища довольно ухмыльнулся, шахрбан же лишь стоически вздохнул.

Тарику пришлось напрячь всю волю, чтобы отвести от врага взгляд, в котором кипела убийственная ненависть. Казалось, она волной расходилась из груди и была почти ощутимой. А потому могла привлечь ненужное внимание.

Однако смерть стала бы слишком легким избавлением для чудовища, посмевшего выставить Шахразаду напоказ, будто она – трофей.

Ощущая гнев хозяина, Зорайя принялась хлопать крыльями, приподнимаясь на мангале. Он погладил питомицу, успокаивая ее, в то же время наблюдая, как враг покидает двор. Облаченные в раззолоченные одежды люди из свиты потянулись следом, шумно беседуя между собой.

Тарика совершенно не впечатлило устроенное представление.

Рахим был куда более искусным наездником, чем халиф, которого в лучшем случае можно было назвать неплохим. Невзирая на мрачный облик правителя Хорасана, а также зловещие слухи о его мастерстве во владении саблей и холодной жестокости, произносивший сейчас речь мальчишка не выглядел внушающим страх. А скорее казался уставшим от жизни. Утомленным и нуждающимся в отдыхе.

Тарик усмехнулся про себя. Его ненависть теперь приобрела оттенок презрения.

Чудовище? Едва ли. Просто никчемный правящий юнец.

Который скоро станет мертвым.

Скрещенные сабли

Еще одна секунда безделья и неизвестности – и Шахразада начнет кричать.

Оставаться в своих покоях, пока где-то во дворце безрассудный юноша с соколом и вспыльчивый халиф с двумя саблями…

– Не вертитесь! – прервала мысли госпожи Деспина, сжимая ее подбородок левой рукой, а правой поднося миниатюрную кисточку к веку Шахразады. Та стиснула зубы, чтобы не разразиться гневной тирадой. – Да вы самый настоящий кошмар для служанки, – проворчала уроженка Эгейских островов, отступая назад, чтобы с довольным видом полюбоваться на плод своих трудов.

– Теперь я могу идти? – спросила Шахразада, сдувая блестящую черную прядь, упавшую на лицо.

– Что за капризная девчонка! – всплеснула руками Деспина, после чего схватила госпожу за запястье и подвела ее к зеркалу, стоявшему в дальнем конце покоев. – Окажите любезность и хотя бы сделайте вид, что цените мои старания.

– Деспина, я опоздаю…

– Просто взгляните в зеркало, Шахразада аль-Хайзуран!