Ярость и рассвет

«Я никогда не смогу полюбить такого человека… такого монстра».

Шарзад попробовала отнять у него свою руку.

Но Муса держался за нее.

– Скажите мне, – настаивал он, – как давно вы обладаете даром.

Ошеломленная, Шарзад просто смотрела на него пустым взглядом карих глаз.

Муса вернул ее взор, в его теплых глазах читался вопрос.

– Значит, вы не знаете. Он не волнует вашу кровь, – сказал он сам себе.

– О чем вы говорите? – потребовала она ответа.

– Возможно, кто-то из родителей? – продолжил мужчина. – Ваш отец или мать обладают какими-либо… уникальными способностями?

Понимание осенило Шарзад.

– Мой отец. Он может делать определенные вещи. Очень незначительные. Но он никогда не мог умело управляться с этим.

Муса кивнул.

– Если вы когда-нибудь захотите узнать об этих способностях – пошлите мне весточку. Я буду рад поделиться с вами моими знаниями. Я не очень опытен, но научился… контролировать это. – Он медленно улыбнулся. Пока говорил, Шарзад увидела, как пламя, танцующее в лампе неподалеку, исчезло, а потом снова вернулось к жизни, само по себе.

– И я могла бы научиться делать так? – прошептала она.

– По правде говоря, я не знаю. Невозможно оценить индивидуальные способности. Мне известно только то, что, когда я впервые держал ваши руки в своих, в этот момент уже знал: между нами есть какая-то связь. А теперь она выходит за пределы простого поворота судьбы. Умоляю вас, звезда моя… пожалуйста, смотрите поверх темноты. В мальчике, которого я знал, заложен потенциал для безграничного блага. Поверьте, тот человек, которого вы видите сейчас, – это лишь тень того, что находится внутри. Если можете, дайте ему любовь, что позволит ему самому узреть это. Для потерянной души такое сокровище будет на вес золота. На вес его мечтаний. – Когда Муса говорил, он наклонился над их все еще сжатыми руками, и яркая улыбка привязанности осветила его черты.

– Спасибо вам, Муса-эфенди. За мудрость, историю и намного большее.

– Спасибо вам, звезда моя. – Он отпустил ее руку и встал из-за стола.

– Вы не останетесь на обед? – снова спросила Шарзад.

Он покачал головой.

– Мне нужно продолжить путь. Но я обещаю скоро посетить вас снова. Я не позволю, чтобы до этого прошло так много лет. И стану цепляться за надежду, что, когда увижу вас в следующий раз, Халид будет с вами. На вашей стороне, и это к лучшему.

Странное ощущение вины больно прорезалось в желудке Шарзад.

Муса подошел к своей суме с вещами, которую он оставил в углу. Он поднял сумку с пола и помедлил, словно размышляя. Затем сунул руку внутрь и достал потертый, поеденный молью коврик, плотно свернутый в рулон и перевязанный пеньковым шнурком.

– Подарок для вас, дорогая Шарзад.

– Спасибо вам, Муса-эфенди.

«Какой странный дар».

– Всегда держите его при себе. Это очень особенный ковер. Если вы потеряетесь, он поможет вам найти путь, – сказал он с блеском знания в глазах.

Шарзад, взяв сверток, прижала его к груди.

Муса протянул руку и положил свою теплую ладонь ей на щеку.

– Пусть он приведет вас туда, где жаждет быть ваше сердце.

Старик у колодца

Пустынное солнце нещадно палило Тарика огнем. Его свет отражался от дюн, искажая зрение юноши и выжигая небо.

Он плотно закутал капюшон риды вокруг лица, закрепив кожаный ремешок низко на лбу. Вихри песка крутились у ног его жеребца, волоча за собой сверкающую дымку с каждым взлетом и падением массивных копыт.

Зорая кружила наверху, с каждым часом ее крики становились все громче.

Когда солнце начало садиться, они приблизились к границе Хорасана и Парфии и Тарик начал искать место для отдыха. Он знал, что племена бедуинов были рядом, но не хотел рисковать, вторгаясь на их территорию без хорошего ночного отдыха, ведь он не спал с тех пор, как покинул Рей почти четыре дня назад. Утром он придумает, как лучше поговорить с местными, чтобы узнать о текущем положении дел в этом крае.

Вдалеке он заметил небольшое поселение, опаленные солнцем здания которого располагались вокруг ветхого каменного колодца. Подкова из потрескавшихся глиняных домов была увенчана полуразрушенными крышами и выглядела заброшенной. У колодца стоял пожилой мужчина, снимающий бурдюки для воды со спин двух стареющих верблюдов.

Тарик, пришпорив своего темного арабского жеребца, поскакал вперед, натянув ниже капюшон белой риды.

Когда он приблизился к колодцу, пожилой человек оглянулся через плечо. Затем одарил Тарика широкой улыбкой.

Он был облачен в простую одежду, сотканную из грубого льна, и его густую бороду испещряла седина. Заметная щель разделяла два его передних зуба, а крючковатый нос был сломан на переносице. Его пальцы стали шишковатыми от возраста и труда.

– Хорошая лошадь, – кивнул незнакомец, все еще улыбаясь.

Тарик кивнул в ответ.

Пожилой мужчина протянул дрожащую руку к ведру над колодцем… И сразу же уронил его вниз.

Ведро ударялось по темным стенам пустоты, рикошетя с каждым ударом, пока не плюхнулось в воду с насмешливым всплеском.

Тарик громко выдохнул.