Ясень

Там, где тела – колдующий убор
И многократность долгого наследства,
Не может быть вполне невинным детство,
И бездну бездн таит девичий взор.

Смотри, есть бесконечный разговор
Земли с Луною, в силу их соседства,
И мы всегда ведём, от малолетства,
С земным минувшим многосложный спор.

Шепча «Люблю», мы хищники лесные,
За милой мы следим из-за куста,
Любя, мы словно любим не впервые.

Любовь – война. Любовь есть слепота,
В которой вдруг вскрывается прозренье,
Огонь зари времён миротворенья.

Верховный звук

Когда, провизгнув, дротик вздрогнет в барсе,
Порвавши сновиденье наяву,
И алый пламень крови жжёт траву,
Я помню, что всегда пожар на Марсе.

В Индусе, в Мексиканце, в Кельте, в Парсе,
В их вскликах и воззваньях к Божеству,
Я вижу брата, с ним в огне плыву,
И Эллин он, он – песнь, чьё имя – Марсий.

Напрасно мыслил рдяный Аполлон
Свести к струне – что хочет жить в свирели,
В Пифийских играх это мы прозрели.

И если любим звёздный небосклон,
Мы любим вихри звёзд в ночной мятели,
И миг верховный – в нашей страсти – стон.

Зовы

Есть синий пламень в тлеющей гнилушке,
И скрытность красных брызг в немом кремне.
Огни и звуки разны в тишине,
Есть медь струны, и медь церковной кружки.

«На бой! На бой!» грохочут эхом пушки.
«Убей! Убей!» проходит по Войне.
«Усни! Усни!» звенит сосна к сосне.
«Люби! Люби!» чуть слышно на опушке.

«Ау!» кричу, затерянный в лесах.
«Ау!» в ответ кричит душа родная.
«Молись! Молись!» глубокий шепчет страх.

Я звук. Я слух. Я глаз. Я мысль двойная.
Я жизнь и смерть. Я тишь. Я гром в горах.
И тень бежит, меня перегоняя.

Орхидея тигриная

В закрыве, в скрове, пламень безглагольный.
Дню не молись, обуглится до тла,
Перегорит, вдали от песни вольной.

В тюрьме лишь от угла и до угла
Весь путь того, к кому через решётку
Глядит Луна, а больше смотрит мгла.

При встрече должен издали трещотку
Чумной завихрить песней кастаньет,
Проказа – чу – за чёткой нижет чётку.

В безумии страшит любой предмет.
Я в мире сплю и чую орхидею,
На ствол чужой, смеясь, ползёт расцвет.
Я вижу всё. И разумом седею.

Сглаз

1.

Чуть где он встал, – вдруг смех и говор тише,
Без рук, без ног пришёл он в этот мир,
Приязные его – лишь птицы дыр,
Чьё логово – среди расщелин крыши.

Летучие они зовутся мыши,
И смерти Солнца ждут: Миг тьмы – им пир.
Но чаще он – невидимый вампир,
И стережёт – хотя б в церковной нише.

Пройдёшь, – не предуведомлен ничем, –
Вдруг на тебя покров падёт тяжёлый,
И с милыми ты будешь глух и нем.

Войдёт незрим, – и дом твой стал не тем,
Недоумён, твой дух стал зыбкий, голый,
Он в мир пришёл, сам не узнал зачем.

2.