Ясень

Мне Бог – закон, и боль – боготворю.
Не мне, не мне, пока иду я тенью,
Здесь предаваться только упоенью,
Но в рабстве я свободный выбор зрю.

Я был цветком, я знал свою зарю,
Стал птицей я, внимал громам как пенью,
Был днём в году, псалмом я был мгновенью,
К земному да причтусь календарю.

А если он окончился, – так что же?
Не лучше ли горенья краткий час,
Чем бездны Тьмы? Будь милостив мне, Боже.

Ты дал стада мне, – я их зорко пас.
Не для того ль, чтоб сжечь весь плен холстины,
Адам возник в Раю, из красной глины.

15.

Адам возник в Раю – из красной глины.
Когда кричит сова и мчит Война,
Я знаю, что легенда нам дана –
Как изъясненье красочной картины.

Цветы – в снегах, цветы растут – из тины,
Цветы цветут, – когда идёт Весна,
И в Осени – нам власть цвести дана,
И сказочный расцвет кристалла – льдины.

Всем пламенем, которым я горю,
Всем холодом, в котором замерзаю,
Тоской, чьим снам ни меры нет, ни краю, –

Всей силой, что в мирах зажгла зарю,
Клянусь опять найти дорогу к Раю:
Мне Бог – закон, и боль – боготворю.

Ордалии

1.

Я стал как тонкий бледный серп Луны,
В ночи восстав от пиршества печалей.
Долг. Долг. Должна. Я должен. Мы должны.

Но я пришёл сюда из вольных далей.
Ты, Сильный, в чьё лицо смотрю сейчас,
Пытуй меня, веди путём ордалий.

В мои глаза стремя бездонность глаз,
К ордалиям он вёл тропинкой сонной:
Весы, огонь, вода, полночный час,

Отрава, плуг в отрезе раскалённый,
Сосуд с водой, где идол вымыт был,
Змея, и губы, и цветок замглённый.

Их десять, страшных, в капище, кадил,
Их десять, совершеннейших пытаний,
Узлов, острий, их десять в жерлах сил.

Вот, углубилось зеркало гаданий.
Став на весы, качался я, звеня,
Был взвешен, найден легче воздыханий.

Прошёл через сплетения огня,
И, вскрикнув, вышел с ликом обожжённым.
В воде, остыв, забыл о цвете дня.

В полночный час я весь был запылённым,
Меж тем как к Тайной Вечери я шёл.
Я выпил яд, и утонул в бездонном.

Горячим плугом, возле серых сёл,
Вспахал такую пашню, что поныне
Там только жгучий стебель рос и цвёл.

Сосуд с водой, где идол был, в гордыне
Я опрокинул, влага потекла,
Семь дней пути лишь цвет цветёт полыни.

Змея свила мне тридцать три узла,
И я возник посмешищем дракона,
Дробя собой без счёта зеркала.

Я губы пил, но я не видел лона,
К которому я весь приник, дрожа,
Отверг губами губы, в вихре стона.

И длинная означилась межа,
На ней цветок был, царственник замглённый,
Коснулся, цвет его был шар ежа.

Я десять воплей издал исступлённый,
Я десять, в пытке, разорвал узлов,
И был один, дрожащий, побеждённый.

А в зыбях сна был гул колоколов.

2.