Ясень

Сквозь буквы молний, долу с выси дань,
Скользит псалом, он обернётся громом.
Два разных рденья стали водоёмом,
И звук дождя – как голос древних нянь.

Усни. Проснись. Забудь. Не видь. Но глянь.
Седые Мойры грезят по изломам.
В ненайденном блаженство, лишь в искомом.
Хоти. Цвети. Но, раз расцвёл, увянь.

Всё тот же звук, сквозь пряжу дней, доныне.
Седые Мойры, здесь я слышу вас,
Вдыхая вздохом крепкий дух полыни.

Вся радуга – в тончайшей паутине.
Свет звёздный жив, когда в поблекший час
Шар Солнца потонул в морской пустыне.

3.

За краткий миг сердечной благостыни
Приму, приму тягучие часы.
И верный пахарь чёрной полосы,
Молельник и слуга лесной святыни.

Мне сладко знать, что глуби неба сини,
Что рожь моя исполнена красы,
Что для моих коней взойдут овсы,
Что золото есть в горной сердцевине.

Снуёт челнок, прядя мечту к мечте,
Да маревом заполнятся пустоты,
Когда меня вопросит Голос: «Кто ты?» –

Я пропою на роковой черте:
«Я сумрак тучки, полной позолоты,
Цветок, чья жизнь – кажденье Красоте».

Адам

1.

Адам возник в Раю из красной глины,
И был он слеплен Божеской рукой.
Но в этом колдовал ещё Другой,
И все его стремленья не едины.

Так в мире всё, от пламени до льдины,
Меняется. У кошки резкий вой
Есть вскрик любви. И ветер круговой
Ломает лес, а в нём поют вершины.

Но, если бы одна была струна,
Не спеть бы ей Симфонии Девятой.
И потому я – нищий и богатый.

Мне Ева – белокурая жена.
Но есть Лилит. Есть час в ночи заклятый,
Когда кричит сова и мчит Война.

2.

Когда кричит сова и мчит Война
Потоки душ, одетых разным телом,
Я, призраком застывши онемелым,
Гляжу в колодец звёзд, не видя дна.

Зачем Пустыня Мира создана?
Зачем безгранный дух прильнул к пределам?
Зачем, – возникну ль жёлтым или белым, –
Но тень моя всегда везде черна?

Я пробегаю царственные свитки,
Я пролетаю сонмы всех планет,
Но Да, ища, всегда находит Нет.

Магические выдумав напитки,
Я вижу сны, – но в этих безднах Сна
Я знаю, что легенда нам дана.

3.

Я знаю, что легенда нам дана
Во всём, что возникает как явленье,
Что правда есть, но лишь как обрамленье,
Картина же – текучая волна.

В потоке все. Не медлит пелена.
Ни атома, ни мига промедленья.
Любви хочу, но есть одно влюбленье,
Влюблённость, хмель, создание звена.

Я, перед кем померкли исполины,
Я, таинства порвавший всех завес,
В Двенадцати искусный Геркулес, –

В одном и в двух – я слаб, как лист осины:
Не есмь! Лишь встал, – уж был, прошёл, исчез,
Как изъясненье красочной картины.

4.