Ящик Пандоры

Вереница машин скорой помощи столпилась у ворот городской больницы, в спешке переоборудованной под карантинный госпиталь. Зловеще мелькали проблесковые маячки на крышах автомобилей, периодически включалась завывающая сирена. С понедельника власти ввели в городе ряд серьезных ограничений, вызванных пандемией вируса нового типа, названного в народе «красноглазой болезнью» за специфическое покраснение склеры глаз, наблюдающееся у большей части заразившихся. Август пришел в Петербург с запоздалой жарой, редкими грозами, не приносящими облегчения, и тоскливым воем машин скорой помощи, проносящихся по безлюдным улицам Северной столицы. По городу стремительно расползались слухи, большая часть из которых являлась очевидным вымыслом. Так, например, в Интернете появился фейк о пропадающих из моргов трупах людей, умерших от «красноглазки». Причиной появления подобных слухов послужило распоряжение властей о запрете выдачи тел семьям погибших людей. Здравого смысла в краже трупов не было, тем не менее информация упорно обосновалась на просторах Интернета. Запрет на использование свободной сети Интернета был бы логичен в кризисной ситуации, охватившей огромную страну, именно так поступили власти Китая, где человеческие жертвы пандемии достигли невиданных масштабов, но правительство медлило вводить столь непопулярную меру. Количество случаев обострения депрессии увеличилось в разы, росло число самоубийств, а перечислить тех несчастных, кто стал косвенной жертвой пандемии, — людей, кому по причине перегруженности медицинской службы не была оказана помощь, — не представлялось возможным. Бытовые травмы оказывались фатальными, диабетическая кома могла привести к смерти, число инфарктов и инсультов превзошло самые пессимистические прогнозы. Это был лишь приблизительный список несчастий, спровоцированных так называемой второй волной пандемии. Мрачные пророчества главного врача городской больницы Калининграда Литвиненко сбывались с пугающей точностью. Город наводнили банды мародеров, криминальные группы шныряли по улицам в поисках наживы. У властей технически не хватало ресурса для противостояния разгулявшимся бандитам.

В аудиториях института микробиологии было пустынно. Сотрудники были отправлены в оплаченный отпуск на неопределенный срок, в некогда оживленных коридорах огромного здания гулял сквозняк, окна покрывал слой густой пыли. Высокий мужчина возился с замком, кидая тревожные взгляды в сторону лестницы. Щелкнула ригельная задвижка, человек проскользнул вовнутрь, в кармане его пиджака завибрировал смартфон.

— Слушаю! — прошептал мужчина, поднеся гаджет к уху.

Ему что-то ответили, он вытянул шею, шевельнулся выступающий кадык.

— Черт их всех побери! — Он громко шептал, как суфлер во время театрального представления. — Да, именно черт! А как же иначе?! Я — кандидат наук, и зовут меня Михаил Кравец! И я пробираюсь в собственную лабораторию, словно преступник!

В динамике жужжал голос, мужчина неожиданно улыбнулся.

— Точно так. Я не могу работать на удаленке. — Он машинально расставлял на столе пробирки и колбы, включил компьютер, на экране монитора мелькали загружающиеся картинки приложений. — Чего достиг? — Кравец поднял глаза на белоснежный потолок лаборатории, словно надеялся прочесть там ответ на свои вопросы. — Ты задаешь трудный вопрос, Ткаченко! Да… — Он помолчал. — Эдвард Дженер в одиночку создал вакцину от оспы. Это случилось в восемнадцатом веке. А столетие спустя Эмиль фон Беринг изобрел вакцину от столбняка. Продолжать? Вакцина Хавкина от бубонной чумы, — Кравец на секунду отложил смартфон, чтобы привычным движением накинуть белый халат на плечи, сиротливо висящий на стуле, вновь приложил трубку к уху. — Конечно, мне помогают знакомые врачи, и у нас, и за границей. По счастью, Интернет работает, так что я в курсе всех новшеств. Как проник в институт? — усмехнулся он. — Через окно! Да… Как преступник!

Ученый сел за стол, прильнул к окулярам микроскопа, продолжая шептать в микрофон смартфона.

— От компании не откажусь! Только боюсь, с вашими габаритами, Семен Дмитриевич, вам придется искать другой путь, чтобы проникнуть в родное учреждение! — добавил он язвительно. — И не сегодня, Сеня! Сейчас мне предстоит важное дело.

Беседа на пониженных тонах длилась еще пять минут, наконец Кравец распрощался с коллегой и другом, на его губах еще какое-то время сохранялась улыбка. Она исчезла в тот миг, когда в окулярах микроскопа забелели какие-то верткие жгутики, усеянные острыми шипами. Для несведущего человека картинка под микроскопом напоминала бессмысленный хаос, но микробиолог испытал приступ восторга, сопоставимый с тем, что охватывает ученого, нашедшего в результате бессонных ночей искомую формулу, или композитора, склонившегося над клавишами пианино в тот миг, когда под руками рождаются волшебные звуки музыки. Или на художника, наносящего последние лессировки на холст.

— Есть! — громким шепотом вскричал Кравец. — Есть!