Ящик Пандоры

Рябова позвонила личному водителю, дав четкие и понятные инструкции. Следующие сорок минут были потрачены на то, чтобы обзвонить городские службы, дать распоряжения на случай введения в городе чрезвычайного положения. Она подошла к окну, распахнула его. Ее окутал городской гомон, шум проезжающих автомобилей, шелест листы, голоса людей. Обыденные звуки обычного дня. Рябова притронулась к воспаленным железам на шее, немного подумав, набрала номер Литвиненко. Врач ответил немедленно, словно держал смартфон наготове:

— Слушаю, Ольга Ивановна!

— Максим Сергеевич, вы не заняты?

— Что вы! Я уже на работе! Зашиваемся с этим новым вирусом!

Рябова налила себе воды из графина. Когда она пила, зубы стучали о край стакана.

— Вы можете перечислить симптомы этого вируса? — спросила она.

— Я уже говорил сегодня…

Был слышен чей-то громкий голос. Ругалась женщина. Литвиненко что-то ответил, вероятно прижав ладонью микрофон, — звук голоса стал приглушенным, словно доносящимся через слой ваты.

— Извините, Ольга Ивановна! Все, как при обычной простуде. Насморк, головная боль, першение в горле, температура. Кашель. Хотя, есть одна отличительная особенность, наблюдается почти у всех заболевших. Гиперемия глаз. Покраснение склеры, слезотечение, при сохранении зрительных функций.

Рябова подошла к большому зеркалу, оттянула пальцем нижнее веко. Склера глаз была кристально-белой, с легким оттенком желтизны.

— Сколько проходит времени между заражением и появлением первых симптомов? — спросила она.

— Инкубационный период, — подсказал Литвиненко. — Исходя из имеющихся данных, от нескольких часов до недели. Возможно, дольше. Это зависит от вирусной нагрузки, ну то есть, какое число вирусных частиц получил заболевший человек, его иммунитета, общего состояния здоровья. А почему вас это беспокоит?

— Извините, Максим Сергеевич, за то, что отвлекаю вас от работы. — Женщина уклонилась от прямого ответа. — Меня визит московского гостя прямо из седла выбил. Невнимательно слушала…

— Мне тоже было не по себе, — усмехнулся главврач. — Одна история пандемий в его изложении чего стоит! А главное, я так и не смог вспомнить его фамилию!

— Кузнецов. — Рябова нервно повела шеей.

Литвиненко опять кому-то отвечал:

— Да… Да, попробуйте кислород, если не наступит ремиссия, подключайте к ИВЛ!

Рябова ждала, пока врач освободится. После короткой паузы он заговорил.

— Я опасаюсь, что недооценил темпы роста эпидемии, — медленно проговорил врач.

— Все так плохо?

— Хуже не придумаешь. За утро семьдесят пять новых случаев.

— Летальность?

— Пока абсолютная…

Воцарилась пауза, нарушаемая дыханием главврача. Рябова мрачно посмотрела на карандаш, будто кусочек грифеля, облаченного в деревянный корпус, был виновником всего происходящего.

— Что еще? — спросила она, понимая, что Литвиненко не закончил.

Доктор шумно вздохнул.

— У большей части умерших людей внутренние органы — словно через мясорубку пропущены. Такое случается крайне редко, чтобы респираторный вирус поражал и легкие, и сердце, и печень.

Рябова поставила пустой стакан на стол.

— К чему вы клоните, Максим Сергеевич?

— Возможно, это мои домыслы, но нельзя исключать искусственное происхождение вируса.

— Обрадовали! — сказала Рябова. — Вы понимаете, что если это так, как вам кажется, то дело приобретает политический оборот!

— Может быть, все-таки целесообразно закрыть город на карантин? — осторожно спросил Литвиненко.

— Боюсь, мы упустили время. Первый случай болезни был зарегистрирован больше недели назад. Если с этого случая действительно началась пандемия, — Рябова поняла, что ей трудно произносить это слово вслух, — за это время только из аэропорта Храброво вылетели десятки рейсов, не считая остальных путей следования из города.

Карандаш казался ей воплощением какого-то живого существа. Опасного и таинственного. Превозмогая отвращение, Рябова подошла к столу, взяла кусочек дерева двумя пальцами, указательным и большим, и выбросила в мусорное ведро.

— Да-а-а… — протянул Литвиненко.

«Самое дурацкое слово, которое люди употребляют в затруднительных ситуациях!» — нервно подумала Рябова.

— Если вирус был создан искусственно, это как-то повлияет на поиски лекарства? — спросила она.

— Безусловно. Человек, или группа людей, сумевших создать губительный вирус, первым делом позаботятся о его эффективности. По этому принципу конструировалось бактериологическое оружие. Высокая летальность и отсутствие путей излечения.

— Спасибо за информацию, Максим Сергеевич, — сказала Рябова. — Вы правы, этого не следовало рассказывать при всех.

Она думала, что разговор закончен, но неожиданно врач заговорил:

— Я, кажется, понял, что имел в виду наш московский гость. И почему столичные власти уклоняются от прямого приказа закрыть город на карантин. Представьте себе, какие последствия нас ждут в разгар туристического сезона, если мы посадим народ под замок?! Не говоря уже об экономических потерях…

— Что вы имеете в виду? — спросила Рябова скорее для проформы, чем в надежде услышать что-то новое. Литвиненко был прав. Прав на все сто процентов.