Ястреб над озером

«Вот попал в переплет! — размышлял Сергей. — Действительно, сетка доброго слова не стоит. Но если я ее отпущу, то всей округе станет известно, что новый инспектор — мямля, чего доброго прямо на глазах начнут забрасывать под моими окнами сети...»

— Сколько метров сеть-то? — спросил Сергей, вздохнув.

— Я не мерила... Сетка-то от покойного тятеньки осталась. Я думаю, метров двадцать.

На душе стало полегче: до двадцати пяти метров разрешается ставить сеть при условии, что ячея крупная.

— И много вас тут промышляет... дедовскими сетями?

— В нашей деревне мало рыбаков, — охотно сказала женщина. — И потом наши, если кто и ловит, так для своего стола. В город не продают. Приезжие больше балуют... Ну, что на машинах приезжают. У них и сети, и переметы... Эти пудами ворочают. А нашим рыбы много ни к чему. Не давиться же ею?

Женщина сбоку взглянула на него, улыбнулась. Вообще она улыбалась охотно, и улыбка у нее была приятная. Губы сочные, пухлые, лицо загорелое. Здоровая, сильная женщина, которая всю жизнь прожила в деревне. Чувствовалось, что ей хочется поговорить и, конечно, совсем не о сетях и рыбе.

— А вы что ж, так бобылем и живете? — осмелилась она задать, видно, мучивший ее вопрос.

Вот она, сельская жизнь! Он еще никого толком и в глаза не видел, а про него уже все известно...

— Вот что, уважаемая... — сказал Сергей.

— Меня зовут Лизой, — вставила женщина. — Я с хутора. Наша изба крайняя от бора. Я там с матерью и дочкой живу. Прямо под окном береза со скворечником. Ежели вам молока надо, яички и постирать что, так вы забегайте... Громов, ну, что до вас тут был инспектором, он завсегда бывал у нас.

— Это которого уволили? — спросил Сергей.

— И зря уволили: хороший мужик был. Добрый...

— А я не позволю тут сетями ловить, — построже сказал Сергей, подумав про себя, что никакой из него к черту инспектор не получится.

Когда он отвернулся к мотору, собираясь отчалить, женщина рассмеялась и сказала:

— Наверное, от вас жена ушла... Бирюк вы!

Сергей дернул за шнур, и мотор, на его счастье, завелся с первого оборота. «Казанка» рванулась вперед. Сергей, не ожидавший такой лихости, вывернул румпель и прошел совсем близко от деревянной лодки. Женщина что-то говорила, блестели ее темные глаза, сверкали зубы, но слов не было слышно. Оглянувшись, он увидел, как высокая волна, поднятая «Казанкой», колыхала вверх-вниз деревянную лодку.

8

Второй день гостил у Сергея старый друг Николай Бутрехин. Он прикатил на мотоцикле в воскресенье ночью, сразу после спектакля. Сергей проснулся от оглушительного грохота в дверь. По тому, как с радостным повизгиванием лаял Дружок, сообразил, что приехал кто-то знакомый.

В темных сенях Николай облапил Сергея и загремел:

— И не боишься ты тут один жить? А если разбойники нападут? Или эти, как их... браконьеры? Дом спалят вместе с тобой — и не проснешься... Стучу, стучу, а он себе дрыхнет.

В эту ночь они так и не заснули. Приезд друга обрадовал Сергея. Не виделись месяца два. Николай мотался с творческой бригадой по области. Выступали в колхозных клубах, Домах культуры. Николай Бутрехин теперь играл не только дремучих стариков, а и характерных героев. Впрочем, о себе много говорить он не любил, но было ясно, что дела его идут неплохо и работой доволен.

Николай рассказал, что в Опочке его поселили в номер со следователем, который вел дело браконьеров, ранивших Сергея. Кажется, он напал на след владельца мотоцикла, но вот доказать, что тот был на озере, не смог. У владельца крепкое алиби: он в тот день работал на заводе во вторую смену и никак не мог быть на рыбалке... Но следователь заверил, что дело распутает.

Сергею нравился следователь — молодой энергичный парень, несколько раз приходивший в больницу. Но фактов ему Сергей сообщил слишком мало для того, чтобы можно было немедленно обнаружить преступников.

В первые дни, выйдя из больницы, Сергей внимательно вглядывался в лица прохожих. Ему казалось, что он обязательно узнает кого-нибудь из этой шайки. Потом уверенность прошла, и Сергей понемногу вообще стал забывать об этом происшествии.

— Ясноглазая Лена навещает? — спросил Николай.

Он лежал на жестких нарах, накрывшись серым одеялом, а Сергей — на раскладушке. Уже занимался рассвет, и на потолке вспыхивали и гасли отблески далеких зарниц.

— Нет, не была...

Два раза Сергей ездил в ближайшее почтовое отделение и звонил Лене. Ему сказали, что она еще не вернулась из командировки... Часто Сергей думал и о Лиле.

Скорее бы отпуск! Он поедет к ним и любой ценой вырвет Юрку из этого затхлого болота. Как он мог послушаться ее и отдать сына Николаю Борисовичу, который, дай волю, сделает из смышленого мальчишки такого же самодовольного индюка, как сам.

Где, интересно, Лиля сейчас? Хотелось думать, что она страдает, терзается, скучая по нему, Сергею, и мечтает возвратиться и попробовать начать все сначала... А что, если она действительно вернется?..

— К черту!.. — вырвалось у него вслух. — Лучше утопиться...

Николай зашевелился и приподнял голову.