Ястреб в огне

Бой на верхней площади, видимо, заканчивался, рейдеров на улице становилось все меньше. Мириам встала, глядя вниз, на ворота, которые защищал Арго. Оттуда, вверх по улице, навстречу бегущим, поднималась группа людей, ощетинившаяся копьями. Построившись квадратом, они перекрывали улицу едва ли на треть, копья жалили пробегающих мимо рейдеров, старающихся обойти эту живую преграду, но удары были неточными, и большинство из них миновало цель.

Квадрат медленно двигался вверх по улице. Только взглянув на него в прицел, Мириам увидела остатки белых нашивок на окровавленных бронежилетах, и высокую фигуру в моторизованной броне, устало бредущую в строю.

Молоты возвращались в Верхний город.

Они встретились посреди улицы – Мириам, Арго и Флай. Ополченцы потащили раненых дальше. Копья Молотов и игольники девушек, следующих за Мириам, смотрели во все стороны, точно щетина на собачьем загривке.

– Получается, мы правильно выбрали, миз. – Сипло сказал Флай после долгой паузы. Его голову и часть лица под гвардейским шлемом скрывала окровавленная повязка, так что виден оставался только один глаз – то ли веселый, то ли безумный.

– Это еще не все. – Арго оперся на меч, рукоять которого, оплетенная грубым черным шнуром, оказалась выше головы Мириам. – Они сами из города не уйдут.

– Уйдут. – Ответила Мириам. – У тебя кровь из уха течет.

– Ага, ничего им не слышу. Это все их гранаты. И радио мне сломали.

– Да? Я уже испугалась, что ты молчишь.

– Молчит? – Флай рассмеялся. – Молчал он, как же… От его ругани больше рейдеров легло, чем от меча.

– Поговори мне…

– Что теперь, миз? Добиваем этих, или на площадь?

– Раненым нужно наверх, но мне… – Мириам подняла голову, разыскивая силуэт решетчатой башни, едва видимый в дыму и пыли, поднятой взрывами. – Мне нужно туда.

– Сейчас? – Удивился Арго. – Это… он сделал? Поэтому они все передрались?

– Да, и теперь ему очень больно. Я даже не знаю, как он спустится.

– Тогда так. Флай, ты иди на площадь. Доведете раненых и девочек – они достаточно повоевали. А мне нужно человек пять, посмелее – погулять еще.

– Вниз сходите? Так они же все туда бегут…

– Именно что бегут. Ну что, кто с нами?

Мириам огляделась. Темнокожий гвардеец, чьего имени она так и не запомнила, нерешительно кивнул. Вперед выступила пара гвардейцев из его отряда, и четверо Молотов – окровавленных, в запыленной кожаной броне, словно побывавших в песчаной буре.

– Вот и хорошо. – Сказал Флай. – Тут еще кишмя кишит, так что мы осторожно пойдем… Хочется и до вечера дожить.

– Всем хочется. – Ответил Арго, внимательно следя за тенями, мелькающими в соседних переулках. – Мы тоже осторожно… пройдемся.

Они не прощались, просто разошлись в разные стороны. Мириам еще несколько раз оглянулась вслед девушкам и Молотам, идущим за ополченцами и волокушами. Ей не хватало чьего-то присутствия рядом – видимо, Тины, которая осталась на наблюдательной площадке, вместе с группой, охранявшей Кейна и других раненых, которых никто не решился тащить.

III.

Они шли вниз, к воротам, как по территории врага – медленно, обходя трупы на мостовой, и раненых, прячущихся в узкие тени у стен домов. В соседних переулках мелькали рейдеры. Некоторые бежали прямо по улице, мимо, не задерживаясь. Арго, идущий впереди, то и дело останавливал группу, чтобы пропустить их – обычных людей, окровавленных, испуганных, и совсем не страшных теперь.

Мириам смотрела на Обзорную площадь с самого утра, но вблизи все выглядело совсем иначе.

Осколки ворот, разбитых прямым попаданием ракеты – длинные щепки и балки, перемешанные с человеческими телами, лежали в черной пыли, пропитавшейся кровью. За ними громоздились завалы из человеческих трупов. Валы, возвышающиеся над баррикадами и головой Мириам, сотни или даже тысячи тел, которые она никогда бы не смогла сосчитать, неподвижные и еще шевелящиеся. Маленький отряд во главе с Арго медленно двигался, отыскивая путь между укреплениями. Под ногами чавкала вязкая грязь – словно после дождя, которого не было, испуская теплый пар, пахнущий мокрым железом и выгребной ямой.

Поле боя продолжало жить – какой-то своей, отвратительной жизнью. Кто-то бежал по нему, полз, копошился, стонал вдалеке, говорил десятками голосов, и дышал. Медленно приближающееся к зениту солнце начинало пригревать, пробиваясь сквозь дымное одеяло, укутавшее город. Кое-где, над телами, уже гудели жирные черные мухи.

Цвета жизни вокруг переплетались с цветами смерти – меркнущие огни, разбросанные по камням, перемешанные с тусклыми светлячкам, остающимися от мертвых. Цвета боли, страха и отчаяния, десятков и сотен людей, еще не умерших, но уже близких к этому. И яркие оттенки страха, жадности, сомнения – какие-то люди, обыскивающие еще не остывшие тела, прячущиеся при малейшем признаке опасности, словно падальщики, разбегающиеся при виде приближающегося кара.