Язва на полставки

На физическом уровне чувствую, как в Томе возвращается робость. Снова зажимается и мнёт пальцы, наивно полагая, что я не вижу. Не понял, она меня боится что ли?

— Я бы перекусила чего, — смотрит в сторону, переключаясь на теребление рассыпанных по плечам кончиков. Ещё и губы кусает. Ох, не делала бы она так. — С утра только булку с кефиром умяла.

Поесть, не вопрос. Предлагаю ей нормальный ресторан на «Летучем Голландце», пришвартованный рядом с Биржевым мостом на противоположной стороне от Стрелки, но вместо этого меня уводят левее… в замухрышную уличную кафешку с тремя хлипкими пластиковыми столиками.

Это даже не кафешка, а какое-то недоразумение размером метр на метр. Без нормальной системы канализации. В жизнь бы тут есть ничего не стал, а она сидит довольная и за обе щеки уплетает хот-дог, запивая разбодяженным пивом.

— Это еда? — наблюдаю, как вслед за первым хот-догом в её желудке лихо пропадает второй, капая на прощание кетчупом. Такой обед не вызывает воодушевления. Это ж не съедобно. Отрава в чистом виде.

— Для меня, да.

— Нормальную тарелку борща навернула бы. Мяса, — кивок на оставшийся сзади корабль, покачивающийся на волнах. — Там вполне сносно кормят.

— Я будущий студент, а студенты не ходят в такие заведения, потому что они бомжи.

— Только в этом проблема? Всё равно же я плачу.

С боем, но плачу. За эти вшивые булки мне едва лицо не расцарапали, пытаясь засунуть мятые сотни за шиворот.

— Не надо. Меня всё устраивает, — отмахивается Тома, замечая оставленное пятно на цветастой футболке и пытаясь отшкрябать его ногтем. — Блин.

— Снимай. Пойдём на камнях застирывать, — в шутку предлагаю я.

— Это тебе так хочется меня голой увидеть? — дерзко прилетает в ответ. Ишь, какая. Язычок как бритва.

— Ты и так практически голая. Это на тебе шорты или трусы? — вырядилась так, что тряпка едва задницу прикрывает. Ещё и колготки в сетку напялила. — Кто в таком виде поступать приходит?

— Я, — отбривают меня. — Там проверяют не длину моих шорт, а аттестат. А с ним, слава богу, проблем нет.

— Значит, ты отличница?

— Хорошистка. Три четвёрки запороли красный диплом. Ну а что я сделаю, если в химию с физикой ни в зуб ногой, ни в морду лаптем? Не моё это, сколько репетиторов не нанимай.

— А третья четвёрка за что?

— Ну… — смутилась. Вся запунцовела. — По истории.

Кхм.

— Ты ж вроде знаток.

— Не знаток, но у меня училка дебилка была. Сама ничего не знает, а детей учит. Ну мы с ней и поцапались. Она мне вообще тройку собиралась влепить, но там уже директор подключился и ей пришлось идти на уступки. Обидно, тем более что ЕГЭ по истории я сдала почти на сто баллов. На мелочи вообще прокололась, даты перепутала. Обидно.

— Значит, ты всё-таки умняшка. Ботаничкой не дразнили?

— Дразнили. Особенно когда очки для коррекции зрения носила.

— У меня была всего одна пятёрка в аттестате. По рисованию. Остальные тройбаны. Так что я бы тебя точно дразнил. Из вредности.

— Отрадно слышать. Но не удивлена. Я до девятого класса у мальчиков в принципе популярностью не пользовалась.

— Значит мальчики идиоты.

— Ты ж сам сказал…

— Я сказал, что дразнил бы. Но это не значит, что не нравилась бы.

— Ну… — снова смутилась. — В нашем классе много девчонок было намного красивее. Две после выпуска в модели аж подались.

— Красота — понятие субъективное. Она ничего не стоит, если кроме неё ничего нет. Красивых пруд пруди, а вот умеющих ещё и думать… Мозги — вот что сейчас сексуально.

Она безумно смешная, когда смущённая. Сидит, давится пивом, стирая с подбородка мокрые дорожки и не знает, куда глаза деть. Вижу, что у неё вертятся колкие замечания на языке, но она держится. Молодец, девочка. Это мне нравится.

Курю, пока доедается третья по счету «горячая собака». Дальше молчим. Я играю зиповской зажигалкой, она попутно отвечает кому-то на сообщение. Надеюсь, не Дане. Друг сто процентов не обрадуется если узнает, что я сопровождаю его сестру без его ведома. Это мне дали понять предельно ясно. Ирония, но в целом не обидно. Всё по делу.

Не люблю наскальную живопись на девушках. Так же сильно, как наклеенные брови, накладные волосы и пельмени вместо губ, однако снова и снова возвращаюсь взглядом к узорам на руках Томы. Скольжу по ним, проводя невидимые пунктирные линии от рисунка к рисунку, пытаюсь рассмотреть детали и едва сдерживаюсь, чтобы не коснуться хаотичных, но смотрящихся в целом весьма гармонично татуировок.

Американские хот-доги Питерского производства съедены, пиво допито, сигарета докурена. Перерыв окончен, так что мы продолжаем прогулку, направляясь в сторону Петропавловской крепости. На улице тридцать с копейками, сдохнуть хочется от жары. Такая погода не моя, предпочитаю прохладу. Можно даже снег. Зато Тамару будто и не заботит парилка.

Едва переходим Кронверкский мост и заходим с задней части территории, оказываясь у Алексеевского равелина, её снова переключает. Всё остальное перестаёт существовать. И я в том числе. Хотя нет, вру, я всё же нужен — фоном.

Чтобы не подумали, что деваха поехала кукухой, так как всю дорогу нас сопровождают её комментарии.