Язва на полставки

Гормонам наступил тотальный писец. Но мне плевать. Новые где-нибудь надыбаю. Плевать на всё, кроме согревающего до судорог дыхания, слившихся вединое тел и сводящих с ума поцелуев, не перестающих рисовать по мне узоры. По тем участкам, что оголены, потому что верх с меня не снимают. Не тратя время просто спускают всё вниз, оголяя грудь и лаская, лаская, лаская… А-а-а-арр.

Бог мой, как же вкусно он пахнет. А как смотрит… Меня таращит от одного только взгляда этих потемневших от возбуждения глаз и разрывает пульсирующими покалываниями от эмоций. Всё естество рвётся к нему, чтобы быть ещё ближе, будто так возможно… А я ведь едва не ушла.

Феерия какая-то. Нечто на границе между реальностью и сном. Я бы это нарисовала, если бы могла: смятые простыни, переплетённые пальцы, сильные плечи с покрасневшими царапинами, ещё одно тихое: «моя» и громкий обрывистый стон удовольствия, завершающий волшебные минуты.

Мой стон.

* * *

— Почему у тебя не складывалось с бывшими? — мы лежим лицом к лицу и смотрим глаза в глаза. По моему запястью гуляют его ласковые и, кто бы мог подумать, робкие поглаживания. Робкие. После того, как меня только что буквально имели, стискивая за горло. Что, кстати, мне понравилось. Иногда можно. Но не на постоянке.

— Их многое не устраивало.

— Например?

— Условия, на которые они сами же и соглашались изначально.

— И что это были за условия?

— Предельно простые. И тебя, раз уж зашёл разговор, они тоже касаются.

— Зашибись. И когда ты собирался посвятить меня в детали? После свадьбы?

— Сегодня. Завтра. Сейчас. Раньше поднимать этот вопрос не было смысла.

Но теперь-то ты всё знаешь.

То есть все его предыдущие тоже были в курсе? Жаль. Не сказать, что я прям-прям удивлена, но в глубине души всё же теплилась свойственная всем девушкам надежда, что, дескать, я та самая единственная, достойная того, чтобы быть посвящённой в великую тайну. Одна из миллиона. Увы. Не одна.

С другой стороны, это плюс в сторону Дёмы и его честности. Хуже было бы, начинай строить он отношения со вранья и недомолвок.

— Очаровательно. И кто меня за язык тянул, — удручённо хмыкаю, почёсывая нос об подушку.

Едва уловимая улыбка касается Дёминых губ.

— Я задаюсь этим вопросом с момента нашего знакомства.

Хм… это мне стоит расценивать как камень в свой огород или как комплимент?

Ладно. Милосердно разрешаю второе. С первым надо тогда начинать возмущаться, а у меня на это нет сил. Мне слишком хорошо.

— Окей, — не скажу, что я в восторге, но раз уж мы к этому подошли… — Что за условия? Не таскать твои футболки и не брить ноги твоим станком?

— Не лезть в мои дела. Я буду рассказывать лишь то, что посчитаю нужным.

А-а-афигенно девки пляшут. Мда. Возмущаться по ходу всё же придётся.

— Нет.

Стирается улыбочка. Серьёзнеет. Напрягается. Аж не по себе становится. Хочется съёжиться и спрятаться под одеяло. Всего секунда, а такая перемена.

— Что значит, нет?

Спрятать хочется, но вместо этого я, наоборот, включаю упёртость. Пусть понимает, что на мне где залезешь, там и слезешь. Если дело не касается секса, конечно.

— Нет — значит, нет. С бритвой я бы согласилась, здесь — нет.

— Есть вещи, которые знать тебе необязательно. Ради твоего же спокойствия.

— Ну да. Ведь парень, проводящий ночи в стрипклубе — это совершенно нормально. Буду представлять, что ты вахтёр и пялишься в футбол на старом телике, а не на голые жопы. Нет, милый, — сердито приподнимаюсь, непреклонно скрещивая на груди руки. Майка болтается где-то на талии, я её так и не надела. Только лифчик вернула на место. Выгляжу смешно, но пофиг. — Ты будешь рассказывать мне всё.

Абсолютно всё. И никаких недомолвок.

На меня пристально смотрят, молча тянутся за валяющимся айфоном, уроненным из кармана во время раздевания, направляют в мою сторону и… фоткают? Да ладно?

— Это у тебя хобби такое? — моя бровь взлетает до небес, когда он так же спокойно откладывает его обратно. — На карте памяти, случаем, скрытой папочки «девочки плейбоя» не припрятано?

— Нет. У меня там только одна девочка. Можешь сама убедиться. Он не запаролен.

Мне разрешают залезть в чужой телефон? В самое интимное место человека двадцать первого века? Ого. Вот это уровень доверия. Даже я бы ещё подумала, прежде чем кому-то давать свой. Хоть ничего компрометирующего у меня там и нет.

— Не надо, — отказываюсь, но предложение не остаётся неоцененным.

— Как хочешь. Но про условие я серьёзно.

Ну вот, возвращаемся к исходной позиции.

— Я тоже.

— Слушай, с такой категоричностью у нас с тобой всё на самом начале и зависнет.

— Ну да, а раньше, смотрю, прям далеко заходило.

— Другим, во всяком случае, хватало ума не устраивать сцен. Они просто молча уходили.

Вот даже как. Прекрасно.

— Что ж, ясно, — сухо киваю, натягивая майку на место. — Я тебя услышала.

— Ну и что ты делаешь? — меня перехватывают за кисть, не давая сползти с постели и дотянуться до джинс.

— Не видно? Одеваюсь и молча ухожу.

— Зачем?

— Потому что мне здесь больше нечего делать.

— И как это понимать?

— Да как хочешь, так и понимай.

— Тамара.