Языческая оппозиция христианизации Римской империи (IV–VI вв.)

Инцидент с Гипатией демонстрирует, с одной стороны, сохранение высокой социально-политической значимости представителей языческой интеллигенции в V в., а с другой, тот факт, что на фоне укрепления положения Церкви, военно-чиновная аристократия постепенно отходила от жесткого противостояния с куриальной оппозицией. Очевидно, по мере роста социально-политического влияния церковной организации, начавшей успешно противопоставлять себя государственной власти в ряде провинций империи, и прежде всего в Египте[1067], представители провинциальной администрации были вынуждены искать союза с традиционными местными элитами. Фактически представители государственной власти оказались вынуждены не только терпеть, но и покровительствовать языческой аристократии, как естественному противнику укрепления политической власти Церкви, а потому столь же естественному союзнику государственной власти в борьбе за сохранение политического и социально-экономического положения последней. Отношения августала Ореста и Гипатии являются тому ярчайшим примером.

Так как источники не сохранили свидетельств о деятельности александрийских школ в 415–440 гг., можно предположить, что убийство Гипатии способствовало временному упадку интеллектуальной жизни столицы Египта. По данным Иоанна Никиусского, вскоре после убийства Гипатии[1068] «православные жители Александрии», очевидно, сторонники епископа Кирилла даже уничтожили «место», в котором преподавали языческие философы (ibid., LXXXIV, 43). Однако, уже во второй половине V столетия город возвратил себе статус крупнейшего культурно-образовательного центра Восточной империи. Благодаря свидетельствам Дамаския и Захарии Митиленского, сохранилось красочное описание интеллектуальной жизни Александрии второй половины VI в. и виднейших александрийских преподавателей той поры: знатока египетской литературы и теологии Асклепиада[1069] (Dam. V. Isid., 72A-D); его брата философа-мистика Гиераския[1070] (ibid., 72; 76E); Гораполлона[1071], почитавшегося знатоком иероглифики[1072] (ibid. 120); неутомимого проповедника языческих культов Асклепиодота Александрийского[1073] (ibid., 80–83), которого христиане именовали чародеем (Zach. V. Sev., 17); комментатора Аристотеля — Аммония[1074], являвшегося, по словам Дамаския, непревзойденным геометром и астрономом (Dam. V. Isid., 57B-C); а также теурга Исидора[1075] (ibid., 9ff)[1076].

Не менее видным центром языческой культуры были Афины. Гордостью полиса была платоновская Академия, возрожденная философом Плутархом[1077] в конце IV в. Уже в двадцатые годы V столетия Академия по праву почиталась первым из образовательных центров империи[1078]. Своего наивысшего расцвета она достигла в 50–80 гг. V столетия, в период управления ею Прокла Диадоха[1079], зачастую, признаваемого последним великим философом Античности[1080]. На протяжении своей долгой преподавательской и научной карьеры Прокл приобрел статус наиболее почитаемого философа своей эпохи и стал безусловным духовным лидером языческой интеллигенции. Прокл обладал огромным авторитетом и играл видную роль в местной политике[1081] и через своих учеников, зачастую занимавших виднейшие места на гражданской и военной службе[1082], и в общеимперских делах. Свое влияние Прокл использовал, противодействуя распространению христианства среди образованных слоев восточноримского общества. Среди обширного корпуса трудов схоларха сохранились полные живого религиозного чувства гимны в честь языческих богов. Очевидно, данные произведения распространялись среди образованных последователей традиционных культов и были призваны поддержать традиции языческого богопочитания в среде язычников, живших в преимущественно христианском окружении.