Языческая оппозиция христианизации Римской империи (IV–VI вв.)

В целом, следует признать, что в отечественной историографии проблема языческой оппозиции получила недостаточное освещение. Зачастую авторы рассматривали религиозно-политические процессы в западных и восточных провинциях Римской империи в отрыве друг от друга, в своих исследованиях не использовали данные ряда источников, прежде всего, христианской и языческой агиографии, что привело к хронологическим лакунам в изучении языческой оппозиции, кроме того, собственно языческая оппозиция не являлась объектом специального изучения. Широкий круг вопросов связанных с существованием и деятельностью оппозиционных группировок знати противостоявших христианизации Римской империи, как в восточных, так и в западных провинциях рассматривался попутно в исследованиях по истории древнего христианства и Церкви, общих трудах по истории поздней Римской — ранней Византийской империи, в контексте социально-политической либо же религиозной истории, но никогда не являлся предметом специального исследования, затрагивавшего все многообразия социально-политической, экономической, культурной и религиозной жизни поздней Римской империи. Вместе с тем, необходимо отметить, что безусловным достижением отечественных исследователей стало определение социальной базы языческой оппозиции, выявление социально-экономической детерминированности межрелигиозного конфликта в поздней Римской империи, связи борьбы религиозной с политическим и экономическим противостоянием разных групп позднеримского общества.

Зарубежная историография

Вплоть до XVII столетия в созданных в Европе исторических трудах, рассматривающих историю ранней Церкви, господствовало полное доверие к свидетельствам христианских источников о скорой и легкой победе христианской веры над язычеством, обеспеченной божественным провидением и активным вмешательством высшей силы в исторический процесс. На страницах этих сочинений о позднеримских язычниках упоминалось лишь как об отдельных безумных демонопоклонниках, либо не упоминалось вовсе. Непоколебимость подобных воззрений обеспечивалась идеологическим доминированием в Западной Европе Римско-католической Церкви, а в дальнейшем и различных протестантских конгрегаций, возводивших свое происхождение к древней Церкви и ревностно отстаивавших безусловную истинность позднеантичной христианской исторической традиции[199].

Интерес к проблемам истории поздней Римской империи и раннему христианству, возросший в XVIII в., был обусловлен ростом антиклерикальных настроений в среде французских философов-просветителей. В борьбе с папизмом в Эпоху Просвещения была пересмотрена трактовка истории поздней Римской империи и роли Церкви в крушении античного общества. Результатом этого стала реабилитация самого понятия язычество и язычники, а также постановка вопроса об их месте и значении в процессе упадка и падения Римской империи. Согласно исторической концепции просветителей, вызванное христианской Церковью разложение нравов явилось одним из основных факторов, предопределивших упадок и разрушение идеализируемого ими античного общества. Отсюда сочувственное внимание этих авторов к апологетам язычества, почитавшихся последними защитниками гибнущего грекоримского мира.

Уже Ш. Монтескье, в своем трактате «Размышления о причинах величия и падения римлян»[200], осторожно отмечал, что язычники имели основания винить христиан в ослаблении Римской империи, упоминал о деятельности Симмаха в защиту древних верований[201], высоко оценивал императора Юлиана Отступника[202]. Личность последнего открытого язычника на троне римской империи привлекла и Вольтера. В своем сочинении «Discours de l'empereur Julien contre les chrétiens» он защищал Юлиана от хулы, возводимой на него христианскими авторами, превозносил его как мыслителя, полководца и государственного деятеля — защитника религиозной терпимости[203].