Языческая оппозиция христианизации Римской империи (IV–VI вв.)

Наиболее подробно в советской историографии оппозиционные движения в Восточной Римской империи IV–VI в. были исследованы в цикле статей А. С. Козлова[177]. В своих работах автор выделял языческую оппозицию как одну из основных политических группировок IV–V вв., отмечал ее высокую активность и степень влияния на правительство. В статье, освещающей основные черты политической оппозиции режиму императора Феодосия I, автор выделял две существовавшие параллельно группировки знати, выступавшие против правительства под знаменами язычества: сенаторскую аристократию Рима[178] и связанную с куриальной знатью «местную языческую оппозицию» на востоке[179]. Сравнивая эти оппозиционные движения, исследователь делал вывод об относительной слабости языческой оппозиции восточных провинций по сравнению с оппозицией в римском сенате. По мнению А. С. Козлова, «отсутствие в восточной части империи консолидированной социальной силы, аналогичной римской знати, избавляло ее от языческого противодействия, подобного противодействию Евгения»[180]. Подобный вывод представляется верным лишь отчасти. Действительно, куриальная знать восточных провинций не могла сравниться с сенаторской аристократией Рима ни по экономическому потенциалу, ни по политическому влиянию, ни по степени сословной сплоченности и в этом отношении, порожденная ею языческая оппозиция, несомненно, уступала языческой оппозиции в римском сенате. «Распыленность» языческой оппозиции востока не позволяла ей выступать против правительства в масштабах действий языческой «партии» сената. Однако, эта «слабость» оппозиции муниципальной аристократии одновременно являлась и ее «силой», так как отсутствие единого политического центра оппозиции усложняло правительству возможность противодействия данной политической группировке, что в том числе проявилось в гораздо более длительном существования языческой оппозиции на востоке, чем на западе. Кроме того, нельзя согласиться с мнением автора, согласно которому, при Феодосии I имперское правительство вело непрерывное наступление на последователей языческих культов[181] — свидетельства источников позволяют проследить резкие повороты в религиозной политике императора в отношении язычества, равно как и временные уступки правительства языческой оппозиции.

В статье, посвященной политической ситуации в Восточной империи в 395–399 гг., А. С. Козлов указывал на активную критику правительств временщиков Руфина и Евтропия со стороны представителей языческой оппозиции востока, вызванной, прежде всего, ухудшением положения куриальных элит, упрочнением союза Церкви и государства и продолжением «навязывания сверху христианской идеологии»[182]. Рассматривая оппозиционные движения в Византийской империи первой половины V в.[183] исследователь подчеркивал непоследовательность правительства христианского государства в борьбе против языческих культов. По справедливому мнению автора, невозможность проведения единой политической линии была вызвана ожесточенной борьбой придворных партий. Вследствие сохранения значительной частью куриальной аристократии приверженности язычеству, «партии» префекта Аврелиана, императрицы Афинаиды-Евдокии, опиравшиеся, в том числе, на верхушку провинциальной муниципальной знати, проводили веротерпимую политику в отношении последователей традиционных культов[184]. В то же время, при приходе во власть группировок, выражавших интересы верхушки христианского клира и крупных провинциальных собственников, не связанных с муниципальным землевладением, правительство возобновляло проведение антиязыческих акций[185].

В целом, труды А. С. Козлова внесли заметный вклад в изучение идейно-политической борьбы в ранней Византийской империи. Автор убедительно показал связь между противостоянием различных группировок правящего класса и религиозной политикой позднеримского государства. Были пересмотрены хронологические рамки деятельности языческой оппозиции. Исследователь отметил сохранение симпатий к язычеству среди связанных с муниципальным строем групп господствующего класса еще и в конце 60-х гг. V в.[186]. Вместе с тем, вниманием автора были обойдены свидетельства Дамаския и Марина, равно как и данные агиографии о локальной деятельности языческой оппозиции, что привело к тому, что такие проявления активности восточноримских язычников, как участие представителей языческой оппозиции в антигосударственных выступлениях в период правления Феодосия II, поддержке язычниками узурпатора Леонтия в 484 г. не были рассмотрены, а хронологические границы существования языческой оппозиции среди муниципальной аристократии восточных провинций были существенно сужены.