Языческая оппозиция христианизации Римской империи (IV–VI вв.)

Издание коллективной монографии «История Византии» продемонстрировало значительные успехи советского византиноведения в изучении экономической структуры поздней Римской империи и, вместе с тем, показало недостаточную разработанность широкого круга проблем, связанных с идейно-политической борьбой в период Поздней Античности, в том числе и противостояния язычества и христианства в IV–VI вв.

Этот пробел был отчасти восполнен в последующих работах советских исследователей. Отдельные аспекты данной проблематики были рассмотрены 3. В. Удальцовой в нескольких статьях[167], и явившейся итогом многолетних изысканий монографии «Идейно-политическая борьба в ранней Византии (по данным историков IV–VII вв.)»[168]. В них было подробно рассмотрено творчество, мировоззрение и социально-политические взгляды ряда позднеримских и ранневизантийских историков, в том числе и представителей языческой оппозиции (Амианна Марцеллина, Евнапия, Зосима). Анализируя труд Аммиана Марцеллина, исследователь признавала в нем одного из основоположников «оппозиционного направления» в позднеримской историографии, выражавшего интересы групп позднеримской знати, связанных с античными социально-экономическими институтами. Следует отметить, что З. В. Удальцова не только повторила тезис о влиянии на политические и религиозные взгляды историка идеологии муниципальной аристократии восточных провинций, но и отметила близость воззрений Аммиана оппозиционным кругам старой сенаторской знати Рима, длительное время сохранявшей приверженность традиционным культам[169]. Характеризуя Евнапия и Зосима, которых автор называет «историками круга Аммиана»[170], исследователь справедливо подчеркивала их крайнюю оппозиционность христианским государям и христианству[171], что являлось отражением настроений языческой интеллигенции, связанной со старой восточноримской знатью[172]. Вместе с тем, едва ли можно согласиться с позицией З. В. Удальцовой, причислявшей восточноримского историка Олимпиодора к активным представителям оппозиционной историографии исключительно на основании того факта, что сам Олимпиодор исповедовал язычество[173]. В его труде, посвященном императору Феодосию II[174], не содержится ни критики христианства, как государственной религии, ни критики авторитаризма государственной власти, ни жалоб на усиление военно-чиновной знати и варварского элемента[175], столь характерных для представителей языческой оппозиции: сохранившийся текст не позволяет однозначно атрибутировать Олимпиодора, как открытого противника христианизации империи.

В целом, в монографии З. В. Удальцовой было в очередной раз продемонстрировано, что, несмотря на экспансию христианства, язычество длительное время не сдавало свои позиции и оставалось привлекательной идеологией для части ранневизантийской знати и интеллигенции[176].