Языки Пао. (Сборник)

— Это всего лишь часть обычной процедуры, — убеждал ее врач, — сюда, пожалуйста.

— Нет, нет! — бормотала она, отшатываясь. — Я не хочу туда идти!

Беран был озадачен. Он спросил врача:

— Ей действительно необходимо идти?

— Непременно, — врача это начинало раздражать. — Мы должны провести стандартные тесты на генетическую совместимость, выявить отклонения от нормы — вдруг таковые имеют место. Если это обнаружить сейчас, можно предотвратить трудности в дальнейшем.

— А нельзя ли подождать, пока она успокоится?

— Мы дадим ей успокоительного.

Врачи положили руки на плечи девушки. Когда ее уводили, она бросила на Берана взгляд, полный такой муки, что он сказал ему о многом. И о том, о чем они никогда не говорили.

Беран ждал — прошел час, два. Он подошел к двери, постучал. Молодой врач вышел к нему, и по выражению его лица было ясно, что тот недоволен.

— Отчего такая задержка? Я уверен, что уже сейчас...

Медик жестом прервал его:

— Боюсь, есть некоторые сложности. Получается, что отец — не вы.

— Какие сложности? — Беран ощутил холодок внутри.

Врач, уже уходя, бросил через плечо:

— Лучше вам вернуться домой. Ждать дольше нет надобности.

Гитан Нецко провели в лабораторию, где подвергли множеству обычных в таких случаях обследований. Ее уложили на спину — на твердое ложе, под которое подкатили тяжелую машину. Электрическое поле успокоило мозговое возбуждение и обезболило ее ненадолго. Машина ввела невероятно тонкую иглу в брюшную полость, нащупала зародыш и взяла несколько клеток для анализа. Затем поле отключили.

К Гитан Нецко вернулось сознание. Ее проводили в комнату ожидания на время, необходимое для определения генетической структуры клеток эмбриона. Эту структуру исследовали и кодифицировали при помощи компьютера. Был получен результат: «Ребенок мужского пола, нормальный во всех отношениях, предположительно класс АА». На табло появился ее собственный генетический тип, а также и генетический тип отца ребенка. Оператор изучил отцовский индекс без особого интереса, затем взглянул на него снова. Он позвал ассистента, они посмеялись, и один из них что-то проговорил в коммуникационное устройство. В ответ послышался голос Лорда Палафокса:

— Паонитская девушка? Покажите-ка лицо... Да, я помню — я оплодотворил ее, а потом отдал воспитаннику. Это действительно мой ребенок?

— Да, Лорд Палафокс. Немногие генетические индексы известны нам столь хорошо.

— Прекрасно, я перевезу ее в свой дом.

Палафокс появился минут через десять. Он отвесил церемонный поклон Гитан Нецко, глядевшей на него в страхе. Магистр говорил вежливо:

— Выяснилось, что ты носишь моего ребенка, предположительно класса АА — великолепного класса. Я возьму тебя на мое личное попечение, о тебе будут хорошо заботиться.

— Я ношу вашего ребенка? — Она мрачно поглядела на него.

— Это показывают анализаторы. Если ты будешь хорошо справляться с этой задачей, то получишь вознаграждение. И уверяю, тебе не придется упрекать меня в скупости.

Гитан Нецко вскочила на ноги, глаза ее пылали.

— Это ужас! Я не буду носить такое чудовище!

Она стремительно побежала по комнате, выскочила в дверь. Врач и Палафокс бросились вслед. Гитан промчалась мимо дверей, ведущих в комнату, где некоторое время ее ожидал Беран, и увидела огромный эскалатор. Около входа на него она замешкалась и оглянулась. На лице ее был ужас. Худая фигура Палафокса оказалась всего в нескольких ярдах позади нее.

— Стой! — яростно крикнул он. — Ты носишь моего ребенка!

Она не ответила, лишь глянула на эекалатор. Потом закрыла глаза, вздохнула — и прыгнула. Эскалатор был очень крутым. Гитан катилась — вниз, вниз, ударяясь с глухим стуком о ступени, а Палафокс ошарашенно глядел ей вслед. Наконец она замерла — далеко внизу. Маленький окровавленный комочек... Врачи тут же положили ее на носилки, но было ясно, что ребенок погиб. Палафокс отбыл в крайнем раздражении.

У Гитан Нецко было множество травм, и, так как она решила умереть, вся медицина Брейкнесса была бессильна вдохнуть в нее жизнь.

Когда на следующий день Беран вернулся в клинику, ему сообщили, что дитя принадлежало Лорду Палафоксу и, узнав об этом, девушка вернулась к нему в дом, чтобы получить вознаграждение за вынашивание и рождение ребенка. Правду тщательно скрывали: в Институте Брейкнесса ничто так не могло уронить престиж человека в глазах равных ему, как история подобного рода. Подумать только: женщина предпочла убить себя, лишь бы не носить его ребенка!

Неделю Беран сидел у себя в комнате или гулял по холодным улицам до тех пор, пока тело его выдерживало напор ветра. Тогда ноги сами несли его домой. Никогда прежде собственная жизнь не казалась Берану столь гнетущей.

Наконец он вышел из столбняка и тоски и со всей страстью погрузился в учебу, набивая мозг знаниями, чтобы вытеснить из души горе.

Прошло два года. Беран стал выше ростом, время обострило черты его лица. А Гитан Нецко осталась в его памяти как горькое, но приятное сновидение..