Языки Пао. (Сборник)

— Вы являетесь экспериментальной группой. Ваша задача — изучить три новых языка, а вернувшись на Пао, передать эти знания своим соотечественникам. Таким образом, вы станете элитой и будете инструктировать население. Также в ваши обязанности будет входить координация и управление. Если кому-то из вас не ясно, зачем вообще изучать новые языки, ответ вам даст наука под названием динамолингвистика. Я сформулирую ряд ее положений, которые первое время вы должны воспринять как данность, не обсуждая и даже не задумываясь.

Итак, — продолжал Финистайл, — язык определяет форму мышления, последовательность реакций на события. Нейтральных языков не бывает. Все языки формируют сознание масс — одни быстрее, другие дольше. Вы должны усвоить: нет нейтрального, а также «лучшего» языка. Но, несмотря на это, язык «А» может быть более подходящим для определенной ситуации, чем язык «Б». В общем, любой язык внедряет в сознание определенный взгляд на мир. Существует ли «истинная картина мира» и есть ли язык, способный эту картину выразить? Во-первых, нет оснований полагать, что если бы подобная «картина мира» существовала, то она принесла кому-нибудь пользу. Во-вторых, критерии для определения абсолютной истины отсутствуют, так как «истина» — это всегда плод субъективного восприятия индивидуума.

Беран с некоторым удивлением слушал учителя, который говорил с легким акцентом, обычным для Брейкнесса. Излагаемые им идеи были значительно упрощены по сравнению с программой Института.

Пока преподаватель говорил, Берану чудилось, что его взгляд все-таки останавливается на нем. Но, окончив лекцию, Финистайл и не подумал заговорить с Бераном. Тому показалось, что он намеренно его игнорирует.

Беран для вида продолжал так же активно посещать библиотеку, лектории, студии, чтобы не вызывать ни у кого подозрений.

Через три дня, входя в проекторный зал при библиотеке, он нос к носу столкнулся с Финистайлом. Мгновение они смотрели друг на друга, затем Финистайл первым отступил в сторону, вежливо извинился и вышел из зала. Беран, ощущая нервную дрожь, вошел в демонстрационный отсек, но нужного фильма так и не заказал, понимая, что не в силах заниматься.

Как нарочно, на следующий день его отправили в класс декламации, который вел именно Финистайл, и стол Берана оказался как раз напротив кафедры преподавателя. Финистайл никак не выделял Берана среди других студентов, но юноше казалось, что тот обращается к нему преувеличенно вежливо и внимательно.

Не в силах больше выдерживать напряжение, Беран остался после занятий и подошел к Финистайлу. Преподаватель уже собирался уходить и удивленно спросил:

— Вам что-нибудь непонятно, студент Парайо?

— Я хотел спросить, что вы собираетесь предпринять в отношении меня. Вы уже сообщили обо мне Палафоксу?

Финистайл не собирался делать вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Вы имеете в виду то, что посещаете стажерские курсы под вымышленным именем? Но почему я должен что-то предпринимать или кому-то об этом докладывать?

— Я не знаю ваших планов и хочу знать, что вы собираетесь делать.

— Мне не ясно, с какой стороны ваши действия могут касаться меня.

— Но вы же знаете, что я — воспитанник Лорда Палафокса и ученик Института!

— Несомненно. Однако я не имею ни малейшего желания работать на него и блюсти его интересы.

Беран был совершенно сбит с толку. А Финистайл продолжал:

— Вам, как паониту, многое непонятно в людях Брейкнесса. Например, то, что у нас каждый человек живет абсолютно обособленно, имея свою личную цель. Паонитское слово «коллективизм» даже не имеет аналога в нашем языке. Чего я смогу добиться, сообщив о вас Палафоксу? Ровным счетом ничего. Поэтому подобное действие лишено какого-либо смысла. Во всяком случае сейчас...

— То есть я могу надеяться, что вы ничего ему не скажете? — растерянно переспросил Беран.

— Во всяком случае, пока мне это не станет выгодно. А наступит ли такой момент, я не могу предвидеть.

Последующий год для Берана был насыщен волнениями, надеждами и, главное, интенсивными занятиями. В этот год он был одновременно и прилежным учеником Института, и лингвистом-стажером, делающим поразительные успехи в изучении трех новых языков — валианте, текниканте и когианте. Его задачу отчасти облегчило то, что когиант оказался слегка измененным для паонитов языком Брейкнесса.

Беран старался не показывать своего незнания того, что происходит на Пао, и ничего не спрашивал. Однако, слушая разговоры студентов, сопоставляя факты, он узнал немало.

На территориях, где внедрялась программа Бустамонте, царили насилие и беззаконие. На континенте Шрайманд это была обширная местность Химанн Литторал, а на Видаманде — побережье бухты Желамбре. В лагерях, куда отправляли бывших жителей этих мест, люди страдали от голода и нищеты. Бустамонте не раскрывал своих дальнейших планов, что делало его практически неуязвимым.