Языки Пао. (Сборник)

Через несколько месяцев Беран, выходя из здания, столкнулся с Палафоксом. От неожиданности и испуга он окаменел, потом, собрав всю свою волю, сделал приветственный жест, принятый на Пао. Палафокс глядел на него с издевательской усмешкой.

— Не ожидал тебя здесь встретить. Мне казалось, ты продолжаешь пополнять свои знания в Институте.

— Я достаточно проучился там и не испытываю желания продолжать.

Палафокс нахмурился.

— Знания приобретаются в результате концентрации ментальных процессов. Твой эмоции не имеют никакого значения.

— Но я — не система ментальных процессов, а живой человек и не могу не испытывать эмоций.

Палафокс пристально посмотрел на него, потом перевел взгляд на скалы Сгалафа.

— Не существует абсолютной истины. Цель человека — установить порядок в потоке событий. Невозможно бесконечно двигаться вперед, — вполне дружелюбно проговорил он.

— Вы перестали интересоваться мной и моим будущим. Я подумал, что свободен в своих решениях, и вернулся на Пао, — ответил Беран.

Палафокс кивнул.

— Некоторые события вышли у меня из-под контроля. Но это и к лучшему: иногда судьба распоряжается нами мудрее нас самих.

— Прошу вас предоставить меня моей судьбе и не брать меня в расчет, строя ваши планы, — бесстрастно ответил Беран.

Палафокс довольно рассмеялся:

— Ты стал очень четко выражать свои мысли! А скажи мне, что ты думаешь об изменениях на Пао?

— Я не могу прийти к однозначному выводу.

— Это и не удивительно, ведь, чтобы сделать вывод, надо проанализировать миллион фактов на многих уровнях. Если эти факты не делить на благоприятные и неблагоприятные, как это сделали мы с Бустамонте, то ошибка неминуема. — Палафокс помолчал, затем спросил: — Ты серьезно занялся лингвистикой?

Беран равнодушно кивнул.

— Даже за одно это, — сказал Палафокс, — ты должен быть благодарен мне и Институту Брейкнесса.

— Благодарность — примитив, только вводящий в заблуждение.

— Возможно, это и так, — согласился Палафокс. — А сейчас извини меня — я тороплюсь на встречу с директором.

— Одну минуту, — остановил его Беран. — Я сбит с толку. Вас, похоже, совершенно не волнует то, что я нахожусь на Пао. Вы собираетесь информировать об этом Бустамонте?

Магистр Брейкнесса кратко ответил на этот прямой вопрос, чего ранее было не дождаться:

— Я не планирую вмешиваться в твои дела. — Он помедлил секунду, затем заговорил в совершенно новой, доверительной манере: — Может быть, ты знаешь, что обстоятельства переменились. Панарх Бустамонте с течением времени становится все большим интеллектуалом, и твое присутствие может оказаться весьма полезным.

Беран хотел было сдерзить, но прикусил язык.

— Я должен идти по делам, — сказал Палафокс. — События развиваются все стремительнее. В последующие год или два последняя неопределенность исчезнет.

Через три недели после этой встречи Беран был переведен в Деиромбону на Шрайманде, где множество детей — отпрыски пяти тысяч мирных паонитов — обучались искусству воинских состязаний. Многим из них до совершенолетия оставалось уже совсем немного.

Деиромбона — старейшее поселение на планете, обширный город из коралловых плит, расположенный в лесу. Оно и сейчас не совсем опустело, хотя из него было выселено около двух миллионов жителей. Гавань Деиромбоны продолжала функционировать, и несколько административных зданий было отведено для координации развития валиантских поселений.

Старые дома стояли, будто окоченевшие скелеты, смутно белея под высокими древесными кронами. Несколько бродяг скрывались в покинутых жилищах, делая редкие ночные вылазки, чтобы подобрать отбросы и что-нибудь стащить. Они рисковали жизнью, но поскольку власти вряд ли стали бы прочесывать лабиринты улиц и аллей, подвалы, магазины, пакгаузы, квартиры и общественные здания, бродяги чувствовали себя в относительной безопасности.

Военные поселения валиантов тянулись вдоль побережья. В каждом из них была штаб-квартира легиона мирмидонов, как воины-валианты себя именовали.

Берана определили в легион Деиромбоны, который располагался в заброшенном городе, и Беран без труда нашел себе просторный коттедж в старом Лидо.

Из новых паониттских сообществ валианты были, пожалуй, самыми необычным и ярким. Подобно текникантам с побережья Желамбре и когиантам из Пона, они были очень молодой расой — старшие еще не достигли возраста Берана.

Их учения представляли собой колоритное зрелище: множество молодых людей в ярких одеждах с эмблемами, оружие, сверкающее на паонитском солнце, глаза, горящие фанатизмом и экзальтацией.

Юноши и девушки днем занимались врозь, осваивая новые приемы боя и оружие. Однако ели и спали ночами все вместе, различаясь только по рангам. Вообще, единственно, чему здесь придавали значение, была борьба за успехи, звания и славу.