Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий

Натаниэль поворачивается к нему. На мгновение их взгляды встречаются, а потом Нат снова переводит взгляд на языки пламени. Это неважно, это все равно неважно, но это ведь – как предательство. Как кошке помучить и поиграться мышью. Сколкз взял его за запястье. Натаниэль в невольном и отчаянном протесте рванул было свою руку из его, но смирился. Не вырвешься. Все равно отсюда не вырвешься. Из этого круга, от этой доли. Что уже теперь. Сколкз так Сколкз. «Не осуждай ни нечестивого, ни явного злодея: “Своему Господеви стоит он, или падает” (Рим.14:4). Не возненавидь ни клеветника твоего, ни ругателя, ни грабителя, ни убийцы: они распинают тебя одесную Господа, по непостижимому устроению судеб Божиих, чтоб ты, от сердечного сознания и убеждения, мог сказать в молитве твоей Господу: “Достойное по делам приемлю, помяни мя, Господи, в Царстве Твоем”. Уразумей из попущаемых тебе скорбей твое несказанное благополучие, твое избрание Богом и помолись теплейшею молитвою о тех благодетелях твоих, посредством которых доставляется тебе благополучие, руками которых ты отторгаешься от мира, и умерщвляешься для него, руками которых ты возносишься к Богу. Ощути к ним милость по подобию той милости, которую ощущает к несчастному, утопающему в грехах человечеству Бог, Который предал Сына Своего в искупительную жертву за враждебное создание Создателю, ведая, что это создание в большинстве своем посмеется и этой Жертве, пренебрежет ею. Такая милость, простирающаяся до любви к врагам, изливающаяся в слезных молитвах о них, приводит к опытному познанию Истины. Истина есть Слово Божие, Евангелие; Истина есть Христос»[251].

Сколкз Крылатый Сокол чуть сильнее сжал руку Натаниэля. Не понимает. Ничего не понимает. Даже не смотрит.

– Кэйтэхэкассе Черное Копыто, – громко и отчетливо снова раздается в вигваме голос дакотского вождя. – Его жизнь – моя жизнь. Я сказал, как все было, но я не обещал мести. Твое слово верно. И мое – тоже.

Он потянул Натаниэля за руку:

– Пошли, Маленький Сын Волка.

Они пробирались к выходу, и наступившая тишина казалась такой густой и тяжелой, совсем как бывает порой плотный туман над рекой.

– Мы не решили главного, – услышали они вдвоем где-то там, сзади. – Но я все уже решил сам. Я увожу своих немногих людей в Канаду. Кто со мной, снимаемся завтра со стоянки.

Синяя Стрела откинул полотнище у входа и вышел. Вместе с Текамсехом. Натаниэль попал в счастливые объятия своих друзей. Сколкз Крылатый Сокол уже исчез где-то в темноте. Сколкз Крылатый Сокол хотел побыть один. Подумать. Собраться с мыслями. Понять.

IX

Наступил другой день. Росы высохли, но солнце еще не палило. Натаниэль и Элизабет разобрали свою палатку и сложили. Больше она им не понадобится. Вчера все решилось. Друзья теперь уходят в Канаду, они возвращаются в Миннеаполис. Еще одна глава в книге жизни перевернулась и закрылась. Они сели на свернутых бизоновых шкурах. Плечом к плечу, когда не нужны слова, в своем завете, в своем вечном и счастливом союзе. Время шло, а они оставались такими, какими и были. Как те мальчик и девочка, которые были словно брат и сестра в сказке Ганса Христиана Андерсена про Кая и Герду. Когда любовь только крепнет. Когда любовь только сильнее. «Любовь же состоит в том, чтобы мы поступали по заповедям Его» (2Ин. 1, 6).

Блики солнечного света сияли на траве. Элизабет встала:

– Ты не потеряешь меня, Нат? Я хотела немного побыть с Уинаки.

– Нет, Лиз, – улыбнулся Натаниэль и тоже уже стоял. – Ты меня тоже тогда не теряй. Пойду свожу к реке своего Аргентума. Я люблю тебя, – неожиданно добавил он.

– Я тоже, – тихим эхом прозвучал голос его жены.