Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий

– А теперь послушайте меня, – раздался резкий, неожиданный голос откуда-то сбоку и посреди них появился индеец дакота. – Вы или слушаете приказ вашего капитана и уходите отсюда, или мы пускаем в вас свои стрелы. Вы все под прицелом, и шумный сержант будет самым первым, – добавил он.

Наверное, так не бывает в жизни, подумал Нат. Но, оказывается, бывает. Он опустил револьвер. Люди потянулись от реки. Дакота чуть придержал его коня.

– Синяя Стрела всегда ваш друг и брат. Пока вы удерживали переправу, мы как раз успели вовремя. У нас мирный договор, но это не первый раз, когда его нарушают. Но сегодня его только пытались нарушить. Наша признательность.

Они пожали руки. Натаниэль улыбнулся новому другу. Текамсех Крепкая Пантера, Митег, Вамбли-Васте. Синяя Стрела… Параллельные жизни. Параллельные судьбы. Или же уже – нет? Рано или поздно, но все форта начнут войну против дакотов. Рано или поздно, но все равно ведь когда-то предстоит сделать выбор.

II

В молчании и тягостном безмолвии пробыл притихший отряд на своем последующем пути к форту. Только осыпался песок под лошадиными копытами и шелестела трава. Зеленые травяные дали и синее небо, и лес, эта открытая книга природы, всем своим величием, всем своим великолепием возвещали и славили Бога. И другая книга, Святое Евангелие, приводила на память свои строки. Проходил Иоанн Креститель и Предтеча Господень по всей окрестной стране Иорданской. «Спрашивали его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк.3:14).

Но другая политика здесь в прериях. «Хороший индеец – мертвый индеец». Дорога сделала поворот. Звездно-полосатый флаг заиграл на флагштоке форта, еще через несколько минут Натаниэль уже оставил своего мустанга у коновязи и пошел представляться коменданту. В наступившем вечере, расположившись на своем месте, положил перед собой лист бумаги. Очинил карандаш.

Наверное, на минуту словно не стало времени. Наверное, на минуту он вспомнил египтянина воина Мину, служившего при царях Диоклетиане и Максимиане[216] совсем так, как если бы тот жил сейчас. Когда-то тогда Мина оставил свое воинское звание и ушел на горы, в пустынные места, желая лучше жить со зверями, нежели с людьми, не знающими Бога. Святой Мина воин служил в войске, находящемся в Котуанской области, под начальством тысяченачальника Фирмилиана[217].

Ночь спустилась над прерией, ночь накрыла своим покровом без снов усталого капитана. А назавтра перед комендантом форта легло написанное вчера прошение об отставке.

Тот подписал и швырнул бумагу в ящик стола, казалось, не задумавшись и не придав значения. А потом выпрямился и посмотрел на него. Лэйс понял, что он все знал. Рассел уже рассказал. Расселу были нужны его погоны капитана.

– Вы, однако же, опередили мое решение, сэр. Может быть, вы и хороший боевой офицер, но здесь в прериях такие, как Билл Рассел, нужны больше и больше стоят капитанских погон. Слишком много честности и порядочности, капитан. Но неужели, когда вы брали Юг, вы там не сжигали, не разоряли и не грабили?

Лэйс промолчал. Тогда бывало всякое. Он слышал. Он знал. Но это был все тот же выбор. Честь капитанских погон или мародерство. Лэйс не стал ничего говорить. «Словооправдание не принадлежит к жительству христианскому», – сказал святой Исаак Сирский. А еще ты ведь просто никогда не знаешь про себя всего, какой ты есть грешник. «Так! Страсти в нас. Это надо знать и знать… В сердце нашем может произойти внезапно самое страшное, самое чудовищное изменение. Искушения не престают стужать даже лежащему на смертном одре, – отступают, когда душа оставит тело»[218]. «Пей поругания на всяк час, яко воду живую, – говорит святой Иоанн Лествичник, – а кто отвергся правильного или неправильного выговора, тот отвергся своего спасения».

Натаниэль простился и вышел. Собрал лошадь и выехал в прерию. Орел распластался в синем небе над зеленой далью. Зеленая даль распахнулась навстречу. Божией волей. Направлением на Висконсин.

III

Но где-то там при дороге была река, и, наверное, Лэйс снова выбрал не тот берег, чтобы спуститься к воде. Потому что он только и успел спрыгнуть с коня на землю.

– Стоять, Натти Лэйс, – услышал он знакомый голос. – Бросай оружие и тогда поворачивайся.