Идеальна для меня

Филипп замер и чертовски медленно поднес указательный палец к брови, будто желая удостовериться в том, что сейчас произошло. Затем он посмотрел на меня испепеляюще, и я нервно сглотнула, мечтая провалиться сквозь землю. Не было больше того показательно доброго и милого Майера, но был совершенно другой, истинный — грязный, мерзкий, обиженный на весь мир глупый мальчишка.

Он за мгновение преодолел разделяющее нас расстояние и навис сверху, как черная тень. Я ждала от Филиппа слов, но вместо этого его кулак сжался на моей шее, перекрывая кислород.

Попыталась сделать хоть глоток воздуха, отодрать его металлические пальцы от своей кожи. Казалось, еще мгновение — и хрустнут кости. Вырвалась из его рук, трепыхалась, взглядом просила остановить пытку, но он лишь улыбался, наблюдая за мной, упивался эти последними страданиями.

— Я не Конрад Шульц! Не этот гребаный рыцарь, понятно? — прорычал он, наконец разжимая кулак и давая мне возможность судорожно отдышаться, свернувшись пополам. — Ты не в сказочку попала, Эмми Браун. Абсолютно нет. И если ты хочешь остаться целой после всей этой ситуации, то придется научиться держать свой сексуальный язычок внутри пухлых губок! — голос Майера под конец сошел на самый омерзительный в мире хрип, как у психически нездоровых извращенцев в переходах между станциями метро. А затем он вовсе толкнул меня обратно на спинку кресла и, как бы я ни старалась его оттолкнуть, все же сжал края моей блузы, разрывая на ней все пуговицы. Его ладонь прошлась от моей шеи к краю брюк и сжалась. Из груди Филиппа вырвался разочарованный хрип. — Жаль, что я не могу трахнуть тебя сейчас. Надо дождаться, пока все будет кончено… Но как же не терпится попробовать, что же такого нашел в тебе Шульц? Чем ты лучше его остальных шлюх… Не понимаю.

Майер с трудом, но все же оставил мой живот в покое, и, пока он крутил указательным пальцем мое лицо, я быстро закуталась в пиджак. Стало чертовски холодно, будто кто-то резко уменьшил отопление или вовсе включил кондиционер.

— Признайся, — выпалила я. — Тебе никогда не нравилась я. Ты просто хочешь все, что принадлежит Конраду.

— Возможно, — хмыкнул Майер, улыбаясь. В сочетании с черными злыми глазами это выглядело пугающе. И если Конрад пугал внутренней силой, стержнем, темпераментом, покорить который сможет только самый стойкий человек… Майер же пугал отсутствием рассудка и граней дозволенного.

— Собираешься все за ним доедать? Как крыса, — хмыкнула я, отворачиваясь. — Ты не стоишь даже ногтя Конрада. В твоей голове не хватит мозгов его переиграть. Чтобы ты ни делал, как бы ни старался — он всегда будет лучше тебя во всем. И если ты и дальше будешь нарываться, то просто раздавит тебя, как букашку, понимаешь?

С глухим хлопком, звук которого эхом разлетелся по пустому залу для переговоров, ладонь Майера обрушилась мне на щеку. Кожа запекла, онемела. Я накрыла ее свой ладонью и только потом поняла, что он разбил мне губу.

Я повернулась к Майеру, многозначительно выгибая бровь. Моему положению не позавидуешь, но я знала одно совершенно точно:

— Я не жалею ни об одном сказанном слове.

Майер театрально сложил руки на груди в умоляющем жесте. Это выглядело почти комично! Вряд ли это дьявол имел хоть какое-то отношение к религии.

— Так мило! — елейно протянул он, перекривляя мой голос. — Конрад такой прекрасный, я так его люблю! — он прокашлялся, с жалостью хмыкнув. — Какой бы идиоткой ты ни была, почему-то Конрад в тебе души не чает. Я этим воспользуюсь, а ты сейчас получишь свой жизненный урок.

Мужчина схватил меня за руку, поднимая на ноги и утаскивая прочь из комнаты. Вокруг ходили люди, переговаривались о чем-то, но никто не замечал меня, активно сопротивляющуюся и пытающуюся отодвинуть Майера подальше. Мы поднялись по лестнице на второй этаж, где в длинном темном коридоре располагалось множество комнат с номерками. Майер подвел меня к номеру двести семь и достал из кармана карту-ключ и, прежде чем ее приложить, повернулся ко мне с серьезным взглядом:

— Два часа, Эмми. В следующий раз будут сутки. А затем ты просто останешься там навсегда.

Я не успела сказать и слова, как он впихнул меня внутрь и заблокировал дверь снаружи. В кромешной тьме, на ощупь мне не сразу удалось найти выключатель света, но когда зажглось множество ламп, мое сердце буквально остановилось. Раз — и все.

Это была та самая комната, где жил мой отец. Я чувствовала этот яд, пропитавший стены. Чувствовала, как тяжелая энергетика ложится на плечи неподъёмным грузом. Но хуже всего было другое: Он лежал на постели и смотрел в потолок. Так, будто смотрел какой-то интересный фильм: комментировал что-то, ухмылялся.

Я нервно сглотнула и более цепко просканировала помещение, как бы страшно ни было. На столе лежал нож. Холодное оружие, до которого мне было идти шагов тридцать, а отцу — около десяти. А вот ванная комната располагалась в спасительной близости.

А затем он перевел взгляд на меня, и все внутри вздрогнуло.