Идеальный джентльмен (ЛП)

  Более вероятно то, подумала Эллианна, что он не желал ее по-настоящему, но просто пытался укрепить ее уверенность в себе. Гвен, должно быть, рассказала ему о волнении Эллианны перед званым обедом, и Стоуни пытался придать ей сил – тех, которые, по словам Гвен, приходили, когда женщина выглядит наилучшим образом. В этом все дело, и вполне в духе Уэллстоуна беспокоиться о ее чувствах. Она со смехом отмахнулась от предупреждений ее светлости. Теплота со стороны виконта ничего не означала.

  Так что же означают ее собственные теплые чувства по отношению к виконту? Теплые? Она практически тряслась от лихорадки, думая о том, каким долгим поцелуем он удостоил ее обтянутую перчаткой руку, подсаживая Эллианну в экипаж герцогини. Ее кровь разогрелась, если не до кипения, то до медленного бурления, оживляя потайные, неожиданные уголки ее тела. Его запах не покидал ее памяти, а образ одной ямочки на его щеке неизгладимо отпечатался в ее сознании. Виконт собирался нанести ей визит утром, и Эллианна уже планировала, что надеть и как избавиться от горничной. С таким же успехом она могла заняться планированием, потому что от предвкушения встречи ей ни за что не удастся заснуть.

  Почему? Из этого сумасбродства ничего не выйдет. Эллианна – не потаскушка, а Стоуни – джентльмен. Они не подростки, которые не понимают притяжения страсти и его катастрофические последствия. Они взрослые люди, у которых есть обязательства и уважение к собственным добрым именам.

  Так что же означает ее растущая привязанность к лорду Уэллстоуну? Только то, что она дурочка, вот и все.

  Она имела успех. Стоуни знал, что так и будет из-за размера ее состояния, если не по иной причине, но масштаб успеха превзошел его ожидания. К полудню после обеда у Гвен дом на Слоан-сквер взяли в осаду. Приглашения прибывали бушелями10 , а старый Тиммс восстанавливал свою пенсию, принимая визитные карточки и монеты от желающих нанести визит джентльменов. Он благословлял каждого и отправлял их восвояси. Эллианна встретилась с несколькими дамами, которые посетили ее – в надежде, что они упомянут Изабеллу – но леди только хотели заполучить на свой следующий прием новую комету на небосклоне высшего общества.

  Они все утверждали, что знали леди Августу или мать Эллианны, чтобы оправдать свой визит без формального представления. Если верить Тиммсу, то все они лгали. Тетя Лалли обозвала их трехсосковыми дурочками и отказалась сидеть в гостиной вместе со сплетничающими, разглагольствующими, глазеющими по сторонам матронами. Эллианна была так благодарна Стоуни за приглашение прокатиться в парке, что едва не обняла его, несмотря на твердую решимость игнорировать его чересчур мужественную внешность. Но ей гораздо легче удалось бы игнорировать землю под ногами.

  Идея с парком оказалась не слишком хорошей. Каждый всадник, любой, кто правил экипажем, все городские щеголи, важно вышагивающие в парке – все они приветствовали своего доброго друга Стоуни. Если учтивость не требовала останавливаться ради представления, то этому способствовали запруженные транспортом дорожки. Виконт не мог продолжать путь, не переехав двух офицеров на половинном жалованье, обнищавшего третьего сына на второсортной кляче, четырех признанных охотников за приданым и одного вдовца с пятью подающими надежды отпрысками. Кажется, новости о незамужней наследнице распространялись быстрее, чем блохи на собаке, и причиняли Эллианне столько же неудобств.

  Никто из джентльменов не упоминал о том, что встречал ее сестру. Они только хотели знать, где они снова могут встретить мисс Кейн. Какую вечеринку она посетит – ту или эту? Окажет ли она им честь и потанцует с ними? А если не станет танцевать, то, возможно, предпочтет игру в карты, или прогулку в зверинец Тауэра или в Воксхолл, поездку в Ричмонд… или в Шотландию. Никто не произнес последнее предложение вслух, конечно же, но Эллианна могла практически слышать, как джентльмены в уме подсчитывают шансы на то, чтобы завоевать ее согласие и ее состояние. Ей не нужно было предупреждение какой-нибудь гранд-дамы о том, что еще станут оценивать эти лондонские денди, ведь их глаза постоянно блуждали ниже ее ключиц, и они облизывали губы.

  Единственным утешением Эллианны стало то, что лорд Уэллстоун выглядел таким же несчастным, какой она ощущала себя.

  – Извините, джентльмены, – наконец произнес он, попытавшись отогнать очередную толпу повес, которые хотели бы стать богатыми, – но мои лошади становятся беспокойными, а тетя мисс Кейн заставила меня пообещать, что я привезу ее домой через час.

  Конечно же, тетя не сказала ни слова, но ему показалось, что попугай проскрежетал что-то, когда они уезжали. Это звучало как «думай о дороге, сынок, а не о своем стержне». Стоуни покачал головой. Он не мог расслышать эти слова правильно.

  Однако виконт привез Эллианну назад, с раздражением, разочарованием и нерастраченной энергией – лошади проявляли все эти признаки. А самому Стоуни было гораздо хуже.