Идеальный план

– Мама положила нам молковку. – Виола показала через зеркало заднего вида свёрнутый пакет.

– Пони будут очень довольны.

– Би-би, папа!

– Би-би, зая.

Автомобиль ехал прочь от коттеджного посёлка. По радио крутили Фрэнка Синатру.

– Всё в порядке?

– Да, пап.

Его дочь сжала кулачок и оттопырила вверх большой палец.

– Ты научилась этому в детском саду?

– Так часто делает дядя Миша.

Он откинулся на сиденье, вцепившись в руль так крепко, что побелели костяшки пальцев. В церкви он собирался зажечь свечу и попросить всевышнего дать ему сил не сорваться в пропасть. Ходить по острию лезвия становилось всё труднее.

Путь до ипподрома прошёл в разговорах об игрушках, мультфильмах и прописях, к которым дочь шаг за шагом подступалась. Общение с ней возвращало ему утерянное в бессонных ночах спокойствие. Тревожность исчезала как стравленный из колеса прокисший воздух.

Ипподром имени Якова Бутовича держался на плаву за счёт пожертвований и полученных от проката лошадей средств. Владельцы животных вносили арендные платежи за стойла и имели возможность вести бизнес на территории, равной тридцати гектарам.

Виола выбрала пятнистого пони с гордо трясущейся пышной гривой и грустными глазами. Пони проявлял любопытство ко всему новому и носил прозвище «Пончик». Им разрешили дать ему немного моркови. Он жадно глотал овощи, словно боялся, что их отберут.

Виолетта забралась на послушное животное и не слазила с него следующие полчаса. Да и слезла только для того, чтобы сделать пи-пи. Она осталась довольна поездкой.

Пообедав в кафетерии, они долго гуляли в расположенном неподалёку от ипподрома парке. Дочь увлечённо рассказывала о присущих детям наблюдениях. Крошечный мир пятилетнего ребёнка был совершеннее мира взрослых. В нём отсутствовала бесконечная суета и предопределённость. Он ещё не успел разочаровать своей алчностью, заботливо охранял, не превращая годы в безжизненный прах.

– Пап?

– Что? – «Соренто» двигался в плотном потоке. Выходные подходили к концу, люди возвращались в город.

– Почему ты не живёшь с нами? С мамой и дядей Мишей.

Осторожно, Пол, ты ступаешь на непрочный лёд.

– Твоя мама хочет, чтобы мы жили отдельно друг от друга.

– Отдельно? А вот у Маши мама и папа спят вместе.

– Маша, это твоя подруга?

– Нет. Она вледная.

– Вот оно что.

– Да! Я с ней не длужу. – Виола прижимала к груди купленного им львёнка. Крупный нос и яркая шевелюра придавали игрушке забавный вид. – Хочу, чтобы ты был со мной каждый день.

– К сожалению, я не смогу, ребёнок.

– Но почему?

– Ну, во-первых, у меня много работы, – соврал он. – Во-вторых, мне… – отвечать на детские вопросы было чересчур сложно. – Ты можешь жить или со мной, или с мамой. Мы с твоей мамой больше не вместе. Когда подрастёшь, сможешь приезжать ко мне сама.

– Так нечестно.

– Ты не дружишь с Машей, а твоя мама не дружит со мной. Теперь её друг дядя Миша, – пояснил он. – Мы вернёмся к этому вопросу, когда ты станешь старше. Помни, я и мама любим тебя. Кстати, я написал для тебя рассказ.

– Да? – отвлечённо спросила девочка. Её нежный мир дал первые трещины. Что он мог поделать?

– Называется «Волшебная палочка». Он ждал тебя несколько лет. Думаю, пришло время прочитать его. Надеюсь, тебе понравится.

На лобовое стекло приземлилась крупная капля. Природа таки решила разродиться дождём. Спасибо, что позволила им отлично провести время вдвоём.

3

После кипячёного молока с сахарным печеньем и чистки зубов Виола залезла на кровать, которую Роман делил с Линдой до того вечера, как она призналась в измене. Теперь он спал на бежевой ортопедической кровати один. Или с дочерью, в те редкие ночи, что она у него гостила. Распотрошённая детская комната превратилась в хранилище ненужных вещей. Спустя годы подросший ребёнок захочет уединения. Обязательно захочет, ведь в её жилах течёт и его кровь. Так что он будет вынужден засучить рукава, включить хиты Queen и навести в комнате порядок.

Надо отдать Линде должное, её умение успешно себя инвестировать вызывало восхищение, подпорченное тем не менее торчащим из спины Романа ножом предательства. В мире наживы расчётливость скорее достоинство, чем порок. Правда моральная сторона вопроса всегда оставалась в тени. Но что ей до нравственности, когда на кону четыреста миллионов рублей. Именно в такую сумму журнал «Национальный бизнес» оценивал состояние владельца компании, соблазнившего бывшую жену модного писателя.

Доходы Романа были на четыре порядка скромнее. До трети гонораров уходили на благотворительность. Линда его стремление делиться деньгами с нуждающимися людьми никогда не разделяла. Деньги не грели ему душу так же сильно, как возможность творить. Он писал не ради денег, хотя и они имели значение. Никакие богатства не могли сравниться по степени волшебства с хорошо рассказанной историей.