Идеи и "время Ляпунова"

С точки зрения "творческой одержимости" объясняется и такой факт, что, к примеру, автор глубоко мистических произведений в обычной жизни оказывается заурядным обывателем, быть может, даже и равнодушным к самой мистике - просто идеи по одним им ведомым причинам избрали его в качестве своего медиума, проводника, посредника (или же, как это определялось ранее, их "приставили" к нему). В качестве примера можно привести Артюра Рембо: наличие в его творчестве эзотерической и герметической символики, которое практически никогда не ставилось под сомнение, до сих пор вызывает споры о том, был ли Рембо знаком с трудами по оккультизму, магии, алхимии и т. д. Однако, с позиций "творческой одержимости" этот спор становится несостоятельным - великий поэт просто улавливал "приходящие образы" и отражал их на бумаге. Если бы Рембо действительно был искушенным в герметических науках, на чем настаивает ряд исследователей, то вряд ли бы всю вторую половину своей жизни, в течение которой он не написал ни строчки (а как поэт Рембо "умер" в 19 лет), бывший гений метался по миру подобно бродяге-авантюристу, хватаясь за какие попало дела, занятия и махинации. Или другой пример - Фридрих Ницше. С определенной долей уверенности можно утверждать, что Ницше никогда не интересовался ни оккультными, ни алхимическими, ни другими подобными работами - скорее всего, он просто не воспринял бы их серьезно. Между тем нередко в его произведениях, в том числе и в стихах, прослеживается алхимическая символика. А его афоризм за номером 379 из "Веселой науки", озаглавленный "Реплика дурака", есть не что иное, как толкование аркана Таро "Дурак" (свободного от числа и стоящего над всеми другими картами), который с эзотерической точки зрения понимается именно как "Философ" или "Алхимик".

Саймон Ифф, герой романа А. Кроули "Лунное Дитя", рассуждая о талантливой танцовщице, поясняет ее случай следующим образом: "Бывает, что  г е н и й  посещает ее. Ее танец - это своего рода  а н г е л ь с к а я   о д е р ж и м о с т ь, если можно так выразиться. Она танцует под величайшую, полную духовности музыку Шопена или Чайковского, а потом сходит с подмостков - и превращается во вздорную, скандальную, болтливую бабу". "Гений" у Кроули - это идея, Ангел-Хранитель (вообще же в древнеримской мифологии "гений" как раз таки и означал духа-покровителя, т. е. это почти полный аналог греческого "демона"). Сами взаимоотношения "человек-гений" ("творец-идея") Кроули характеризует как взаимоотношения "великого мудреца и его секретаря", который "грамотно записывает слова мастера и таким образом преподносит их миру; однако сам секретарь этого  н и к о г д а   н е   о с о з н а е т!". "Секретарь" Кроули есть все тот же "медиум". Дальнейшие размышления Кроули, вложенные в уста Саймона Иффа, лишь вторят приведенным выше мнениям Соловьева и Йетса: "...Человек истинно гениальный" сводит "свое человеческое "Я"  д о   н у л я  или даже до отрицательных значений, чтобы дать своему гению проявлять себя, к а к   т о т   з а х о ч е т. ... Что бы сам человек ни делал, он ничего не прибавит этим к своему гению; однако гению нужно наше "Я", и он может усовершенствовать его, может оплодотворить это "Я" знанием, обогатить творческими способностями".