Читаем Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане полностью

До сих пор в докладе Мухитдина Ходжи мы видим подробный отчет о разделе наследства Мухаммада Риза-бая и передаче имущества в собственность наследников. При этом казий не приводит никакой информации, подтверждающей правомерность взимания оплаты за свои услуги в данном размере. Далее, в соответствии с требованием ташкентского городского начальника, Мухитдин Ходжа объясняет, что его поведение соответствовало нормам исламского права, и раскрывает юридическую логику, стоящую за его решением взять с наследников именно такую плату:

Самый выдающийся из правоведов [муджтахид] – имам А‘зам [Абу Ханифа] – а также великий правовед, которому чаще всего подражают, – Абу Юсуф, да будет Аллах милостив к нему и ко всем правоведам, ценящим его слова выше любых других слов, таким как: Абу Наср, Абу Лайла, Абу Джа‘фар, ‘Умар, Абу Джа‘фар Кабир; Абу ал-Хасан Карзи, Сарахси, Абу Лайс Самарканди, имам Хвахар-заде, Абу Хафз-и Кабир Бухари, да будет Аллах к ним милостив (это наши религиозные авторитеты) – объясняют правила шариата таким образом, что по вопросу раздела [наследства] существуют [три ставки: ] одна двадцатая, одна сороковая и половина одной сотой. Однако они предписывают для блага плательщиков исключить ставку в одну двадцатую. Они также решили, что для блага получателя оплаты [таксим хакки] следует исключить ставку в половину одной сотой. Упомянутые [правоведы] считают, что интересам обеих сторон отвечает ставка в одну сороковую, равная закяту [обязательной милостыне]. Они подкрепляют этот взгляд фразами «рекомендованное [мнение]» [бихи йуфта], «общепринятое мнение» [‘алайхи ал-фатва] и «избранное [мнение]» [хува ал-мухтар]: невозможно применить другое заключение, если [уже есть фетва], отмеченная данными формулировками. Ни один казий, а‘лам или муфтий не имеет на это права. Что же касается мнения, что плата [за услуги казия] может составлять одну двухсотую, то оно не касается [случаев] раздела имущества, но относится к нотариальному оформлению договоров и других документов. Это разъясняется в [следующих трудах: ] «Фатава-и ‘Алийа»[911], «Фатава-и Канави»[912], в книге Фасих ад-Дина, «Мухит»[913], «Тимурташи»[914], «Хуласа»[915], «Джами‘» [ал-фатава][916], «Бахр ал-манафи‘»[917]. Некоторые утверждают, что казию лучше не взимать платы [за эту услугу], а другие – что судье вообще лучше не брать ничего [за работу]. Однако это относится лишь к казиям, получающим жалованье из казны, достаточное для их самих и их семей. Данный взгляд не содержит запрета; он лишь предполагает, что лучше не взимать платы, чем взимать ее. Кстати, статья 226 Положения позволяет народным судьям взимать плату по исламскому закону [казиларга тигишли хаккни шари‘атга мувафик алинадур][918].

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги