Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1

«Крупнейшим недостатком Правления является то, что оно совершенно не занималось вопросами литературной критики. Члены Правления, представляющие критический фронт – Эйхенбаум, Орлов и Добин не только не направили работу критиков, но и сами допустили ряд серьезных ошибок.

Серьезные недостатки и ошибки имеются в работе ленинградских литературоведов. Литературоведы за последние годы ослабили внимание к вопросам марксистско-ленинской теории литературы, не занимались изучением современной литературы, отстранялись от разработки вопросов советской критики. На страницах “Звезды” нашли место неправильные утверждения о, якобы, вполне закономерном поглощении критики литературоведением (статья Б. Эйхенбаума “Поговорим о нашем ремесле”). Недостаточное внимание уделялось литературоведами разоблачению сущности реакционных, буржуазно-декадентских течений в литературе и других реакционных течений»[1420].

Заканчивался проект резолюции так:

«Собрание единодушно заверяет Центральный Комитет ВКП(б), товарища Сталина в том, что ленинградские писатели сумеют в короткий срок преодолеть крупнейшие недостатки в своей работе и под руководством Ленинградской партийной организации найдут в себе силы и возможности для создания произведений, достойных великой сталинской эпохи»[1421].

Первым, кто поднялся на трибуну после прочтения проекта резолюции, был литературовед В. Н. Орлов:

«Товарищи, собрание пожелало прекратить прения, о чем я могу только пожалеть, потому что собирался сказать о жизни союза и о допущенных мною ошибках, об оценке стихов Ахматовой более подробно. Сейчас вынужден ограничиться формальной справкой по поводу только что прочитанной резолюции, с просьбой к ней прислушаться.

Что касается меня – я, Эйхенбаум и Добин никогда не выступали по поводу Зощенко. Неся полную ответственность по поводу Ахматовой, я не могу согласиться, что по двум резолюциям мне приписывается то, чего я не совершал, то, чего не совершали Эйхенбаум и Добин. Потому прошу в таком ответственном документе, как резолюция, соблюдать полную точность. Это наше гражданское право настаивать, чтобы резолюция соответствовала делам»[1422].

Многократное упоминание Б. М. Эйхенбаума в резолюции привлекло внимание М. Э. Козакова: