Во-первых, до этого момента идеологи правящих классов поддерживали в подвластных слоях общества определённый «идеологический вакуум». В переломные моменты развития общества этот вакуум заполнялся идеологией восходящего к власти, так сказать «будущего правящего класса», в эпохи революций это способствовало его победе, но, заняв господствующее положение, он, как правило, переставал заботиться об «идеологическом оснащении народа». Поэтому массовая версия соответствующей революционной идеологии постепенно устаревала (в силу самих перемен в послереволюционном обществе) и утрачивала практическую действенность, необходимую подлинной идеологии. Да и сами перемены отчасти состояли в «иммунизации» общественных институтов против наиболее опасных для новой верхушки элементов прежней идеологии.
V.1.4. Подмена научной идеологии
В новой ситуации идеологический вакуум заполняла идеология общедоступная и претендующая в силу своей научности на универсальность – применимость в самых широких условиях. И хотя источник новой идеологии был как бы «внешним», конкурировать с ней приходилось у себя дома. А значит народным массам должна была быть предложена альтернатива, обладающая основными признаками идеологии: знание, являющееся руководством к действию, приносящему очевидные и осязаемые плоды. Такой якобы альтернативой стали концепции «всеобщей демократии», «прав человека» и «общественного блага»[335]
.В самом деле, что может быть очевиднее, чем смена президента, премьера, министров или депутатов. Экзитполы, затем подсчёт голосов на фоне драматических комментариев – всё это призвано показать, что этот результат получен за счёт личных действий граждан-избирателей. А официальный набор «прав человека» и индикаторов «общественного блага» становится шкалой, по которой публика измеряет результаты происшедших перемен (точнее, комментаторы и «эксперты» измеряют за и для неё, делая перемены ещё и «осязаемыми»). А партии, НКО и экспертное сообщество становятся инфраструктурой, обеспечивающей демонстрацию всех этих эффектов и канализирующей активность наиболее деятельной (то есть неудобной) части общества в нужных направлениях. Вся эта кипучая деятельность призвана скрывать, что меняются только исполнители (маски?) одной и той же труппы, а роли и сценарий остаются теми же. Так что слово «деятельность» в данном случае мы, пожалуй, употребили не к месту. Да и слова «прикладное знание» тут тоже неприменимы.
Избиратель может иметь сколь угодно полные и детальные сведения об избирательных процедурах и кандидатах (например, на пост градоначальника), но это не поможет получить нужный непосредственно ему социально значимый результат (например, регулярный вывоз мусора). В этом ему могло бы помочь – опять же к примеру – знание того, какому чиновнику (средней руки, а значит – не сменяемому в результате выборов), каким способом и какую долю от стоимости муниципального подряда выплачивает фирма по уборке мусора. Но это знание никто не собирается ему сообщать, тогда как сведения о выборах сообщают часто и в изобилии.
Примерно так же обстоит дело и с другими фетишами демократии: «разделением властей», «парламентаризмом», «правовым государством».
Так что концепции «всеобщей демократии», «прав человека» и «общественного блага» – это суррогат идеологии. И для организации собственной жизни человека и благоустройства общественной среды, в которой он живёт, они совершенно бесполезны. Почему же такое множество людей готово принимать это за чистую монету?
V.1.5. Способность судить. Знание, вера и опыт
Для ответа на этот вопрос нужно вначале задуматься над тем, как, собственно, человек употребляет знание. Потому что в жизни мы руководствуемся целостной системой представлений о себе и окружающей действительности – «картиной мира», включающей знания (в том числе науку и идеологию), верования и просто опыт (память о каких-то ситуациях и событиях собственной и чужой жизни). И далеко не всегда отдаём себе отчёт в том, на чём основано то или иное наше действие. А это большей частью как раз «безотчётное знание», стихийное («вода течёт», «огонь жжёт», «солнце восходит на востоке») или научное (как таблица умножения). Но бывают ситуации, когда нужное нам действие не складывается безотчётно (само собой) и не следует какому-то хранящемуся в памяти шаблону. Мы должны
Алла Робертовна Швандерова , Анатолий Борисович Венгеров , Валерий Кулиевич Цечоев , Михаил Борисович Смоленский , Сергей Сергеевич Алексеев
Детская образовательная литература / Государство и право / Юриспруденция / Учебники и пособия / Прочая научная литература / Образование и наука