Иди и жди морозов

Она прошептала эти слова быстро, словно хотела, чтобы слушающие боги воды не заметили ее молитвы. Когда она закончила, то, не раздумывая, склонилась и обняла белую куклу, что при жизни была Имиром.

Ярел услышал, как она что-то шепчет ему, а когда она попрощалась с ним и он снова смог увидеть ее лицо, то заметил, что по ее щекам катятся слезы.

– Прости, – она погладила его по голове. На секунду из-под маски знахарки выглянула молодая девушка, сердце которой разрывалось на миллион кусков, и Ярелу снова стало ее жаль.

Однако через мгновение она вытерла слезы и взяла себя в руки.

– Сейчас нам нужно его… – Она не закончила, но он и так знал, что нужно делать, поэтому просто поднялся с лавки, и лодка резко закачалась.

Совместными силами, стараясь не перевернуть лодку, они скинули тело за борт. Потом бросили привязанный веревкой камень.

– Прощай, братик, – прошептала Венда, глядя, как Имир быстро исчезает с поверхности темной воды. Ярел положил руку на ее плечо, желая успокоить, но у него сложилось впечатление, что она этого даже не заметила.

– Жертва принесена, – вздохнула она через минуту, снова превращаясь в знахарку.

Из-за туч пробил яркий луч света, оповещая о конце плохой погоды. Люди на берегу с облегчением перевели дыхание.

Венда и Ярел посмотрели друг на друга, и девушка улыбнулась.

– Они приняли его, – заявила она удовлетворенно. – Пусть они будут благодарны.

* * *

Несмотря на боль, она жила дальше, как и другие жители долины. Чтобы заглушить мысли, она погрузилась в каждодневную работу, а вечерами в одиночестве пила мед на лавочке перед домом и наблюдала за солнцем, пытаясь определить по нему погоду на следующий день. Сменяли друг друга чистые золотые закаты, поэтому и дни были прекрасными и теплыми. Луга вокруг деревни пахли нагретой землей, свежей травой, мятой, матиолой и другими цветами. Жужжали привлеченные ароматом насекомые, и настойчиво стрекотали сверчки. Дни становились все длиннее, и быстро приближалось летнее солнцестояние.

Венда любила эту пору года, и когда ее будило теплое солнце, она ощущала, словно сам Сварог гладил ее волосы и давал сил. Тогда она смиренно склоняла голову и шептала:

– Спасибо тебе, Сварог, что солнца дождалась.

Потому что жизнь должна продолжаться.

Несколько дней уже к ней никто не приходил, и она никуда не ходила. Даже волкоглазый куда-то пропал, и она сама не знала, радует ее это или беспокоит.

Но в один день, на рассвете, ее разбудил стук в двери.

– Венда! Венда! – услышала она детский голосок.

Она молниеносно выскочила из шкур и открыла двери, поспешно накинув на плечи платок.

– Что случилось?

За порогом с ноги на ногу переступал младший брат Люса, такой же хорошенький, как и все его братья и сестры, со светлыми волосами, что падали на глаза.

– Венда, ты должна немедленно прийти! – закричал он. – Наста родила ночью, но бабка Марозова приказала бежать за тобой со всех ног! И они не захотели мне его показать, – закончил он с укором, поэтому она поняла, что что-то пошло не так.

– Хорошо, – она кивнула головой и наморщила брови. – Беги домой и скажи им, что я сейчас приду. Ты хорошо справился, Орка. – Быстрым движением она взъерошила его золотистые волосы.

Гордый мальчик усмехнулся, развернулся и побежал назад в деревню. У Венды промелькнуло в голове, что маленький озорник, с утра еще чистый и аккуратный, выглядел как действительно послушный ребенок.

Бабка Марозова была очень старой, но болела редко. Хранитель смотрел на нее с подозрением, потому что считал это ненормальным. Но он уважал также ее и ценил. Благодаря ей ему не приходилось бегать в деревню по малейшему поводу, да и беременные предпочитали компанию опытной женщины. Старушка была абсолютным авторитетом в своей сфере, и хранителя вызывали только тогда, когда случалось что-то неожиданное. Венде польстило, что послали за ней.

Изба Олестко, брата Люса, была первой со стороны леса. Небольшой двор окружал плетень, из-за которого выглядывали мальвы. Дом был достаточно большим. На пороге в горшке горел огонь, чтобы охранять от злых духов. Венда постучала в двери, стараясь не поджечь себе подол платья.

Открыл ей Олестко, явно уставший, но его нетерпение было видно.

– Здравствуйте, – кивнула она.

– Здравствуй, – ответил мужчина, шире открывая двери. – Входи. Бабка ждет тебя.

Девушка переступила высокий порог, сплевывая на пол за спиной.

Марозова грела старые кости возле очага, из-под прикрытых век наблюдая за девушкой. С лавы на знахарку нервно смотрели две свежеиспеченные бабушки. Мать и новорожденный отдыхали на кровати в углу.

– Что случилось? – спросила Венда с порога, сразу направляясь к старухе.

Женщина отодвинулась на шаг, уступая ей место возле открытого огня. Девушка подошла и, хотя ей было жарко после бега, уставилась на оранжевые языки пламени. Огонь очищал от духов, которые могли проникнуть в новорожденного.

– Ребенок большой, здоровый, – проскрипела старуха спокойно. А когда Венда вопросительно посмотрела на нее, добавила: – У него шрамы.