Иди на мой голос

В доках стало тише, а вот на верфях явно трудились в спешке: стучали и стучали; из окна я видел рабочих, то приходивших, то уходивших. Мать рассказывала, что когда только начали строить воздушные суда, использовали обычные верфи: технология ведь была той же, отличалось лишь нутро корпуса. Потом, когда производство расширилось, встал вопрос, куда перевести воздушное строительство. Выяснилось, что такой площади ни в Лондоне, ни за его пределами не найти, а там, где она есть, строить и испытывать суда опасно: где-то заповедные леса, где-то болота, где-то – деревни, жители которых не желают, чтобы их коровы соседствовали с кораблями. В итоге все новые верфи стали громоздить вдоль Темзы, исключая центральную Викторианскую набережную. И каждое утро я слушал стук инструментов и голоса плотников, конструкторов, грузчиков.

Я неохотно вылез из постели. За окном было туманное небо, что сразу сообщило об отсутствии воздушного движения. Гондол не предвиделось, по крайней мере, в ближайшие часы. Погода портилась, весной и не пахло. Хорошо, хоть не падал снег и можно было надеть плащ полегче. Я посмотрел на часы. Понятно… завтракать я не буду.

Вскоре я уже, поеживаясь, мчался искать омнибус. Впереди замаячил женский силуэт, и я слегка ускорился, обгоняя эту прохожую. Она вдруг позвала меня, и я ее узнал.

– Доброе утро, мистер полицейский!

Мне улыбалась Конопушка Фэнни – пышная уличная девка, жившая в трущобах еще более убогих, чем моя. Видимо, она возвращалась с утомительной ночной работы. Судя по бодрому голосу и звенящим карманам, поработала удачно.

– Чего, опаздываете?

Она пошла рядом. Галантно предложив локоть и получив басистый смешок, я кивнул.

– Бегу, Фэнни. Но тебя провожу.

– Хотите маргаритки? – Она щедро указала на букетик, торчащий из дыры в подкладке кофты. – Представляете, попался добряк! По зубам не дал, зато дал цветочки. Вот! Да только мне ж не надо, а вы подарить можете… Свеженькие!

– Нет, – вздохнул я. – Разве что самому себе.

– Ого. – Фэнни посмотрела на меня с любопытством. – Ваша сыщица…

– Не моя. – Я постарался улыбнуться. – Неважно. Оставь себе.

У ближайшей подворотни она меня покинула. Я привычно проводил рыжую копну ее волос взглядом. Мой мир заполнен такими – нищими, больными, полусумасшедшими. Мы все здесь знаем тайну: Лондона не существует, а есть несколько разных городков, в каждом из которых живут по своим правилам. В нашем действует одно: выживай как можешь.

Пока я ждал омнибус, мимо пронесся мальчишка с газетами. Как и всегда, утренние номера расходились быстро. Я их не покупал: лишних пенни не водилось, новости я все равно узнавал из рабочих сводок. Но сегодня слова, которые мальчик выкрикивал, невольно заставили меня вслушаться.

– Железные корабли над Лондоном! Железные корабли! Покупайте свежий номер!

Я полез за мелочью, но стоящий рядом дородный мужчина сказал:

– Бросьте. Чушь. Какой-то студентик наплел, они и рады.

Я лишь кивнул: здраво. Если что-то произошло на самом деле, в Скотланд-Ярде уже знают, если нет, я зря потрачу деньги. Но, сев в омнибус и глянув в окно, я заметил, что мужчина, давший мне мудрый совет, газету все-таки покупает.

Лошади тронулись. Подремав немного и проснувшись на полдороге, я уставился на дома, которые мы проезжали. Привычно – чем ближе к центру, тем лучше вид. Вот уже парки, вот ухоженный участок набережной. А вот знакомая улица, по которой кэбмены обычно объезжают заторы. Кажется, неподалеку дом Нельсона. И дом Лоррейн. Я вдруг понял, что сжимаю кулаки и некоторые другие пассажиры опасливо или неодобрительно на меня косятся. Я снова смежил веки. Плевать… На многое теперь плевать.

* * *

Я прибыл вовремя, хотя и не в лучшем расположении духа. Оно еще ухудшилось, когда я услышал, что меня вызывает Эгельманн. Пересекая порог кабинета, я на всякий случай пригнулся, но шеф Скотланд-Ярда находился в сносном расположении духа. Он криво улыбнулся и по-своему меня поприветствовал:

– Вот и юная надежда нашего сыска.

– Здравствуйте, сэр.

– Он? Какой… мелкий!

Голос раздался со стороны окна. Возле него стояла бесцветная девушка в полицейской форме. Действительно бесцветная: блеклые волосы, бледная кожа, серые глаза-льдинки. Она хмуро посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Эгельманна. Тот фыркнул.

– Отставить, констебль Уайт. Отныне вы находитесь у «мелкого» под началом.

– Извините, ничего не понимаю, – признался я.

– Джил Уайт. Ваша напарница. Помогала в «сладком деле».

– Зачем она мне? – удивленно спросил я.

Джил Уайт снова кисло зыркнула на меня.

– Я тут, вообще-то.

– Подключаетесь к нашей работе по Леди.

– Сэр?.. – опять не поверил ушам я.

– Не думай, что я в восторге, – отрезал Эгельманн. – Тебя посоветовали Нельсон и Белл. Они знают больше, чем я. Пока.

В голосе лязгнуло раздражение. Эгельманн взял ручку и выразительно стукнул ею по столу.