Иди на мой голос

– Отправитесь в Паддингтонский дом для умалишенных. Там поговорите с человеком по имени Джулиан Марони. Он поступил недавно и, как говорят, не протянет долго. Запущенная язва. Мне не известно, почему Нельсон хочет, чтобы вы записали все, что скажет этот человек по одному конкретному вопросу. А вам?

Фамилия «Марони» показалась знакомой. Откуда?.. Я пожал плечами.

– Нет, сэр. О чем его спрашивать?

– Этого я тоже не знаю, – покачал головой Эгельманн. – Но Нельсон сказал, вы должны назвать одну фамилию.

– И какую?

Желчная усмешка опять искривила рот начальника Скотланд-Ярда.

– Право, Дин, ну не настолько же вы тупой! Подумайте!

Долго думать не пришлось.

– Сальери?

Эгельманн хлопнул в ладоши, но быстро посерьезнел и кивнул.

– И кое-что еще, за чем вы, милая, – он бросил выразительный взгляд на Джил, – должны проследить.

– Да, сэр? – Она подобралась; было в этом что-то от прикормленной дворняжки.

– Записав показания, – шеф откинулся на спинку стула, – вы отвезете их не Нельсону, как он просил, а сюда. И поло́жите, – он хлопнул ладонью по стопке отчетов, – на этот стол. Не люблю, когда меня держат в неведении выскочки из частного сыска.

– Но…

– В ином случае, – оборвал меня он, – можете искать работу. С вашей внешностью Синий Гриф легко устроит вас в бордель. Вам, мисс Уайт, – он глянул на мою будущую напарницу, – я такого обещать не могу.

Джил вспыхнула, но лишь кивнула.

– Бумаги будут доставлены.

– Можете идти.

Развернувшись, я направился к двери. Тут же меня вновь догнал голос Эгельманна:

– Ах да, мистер Соммерс, мисс Уайт… постарайтесь обернуться быстрее, чтобы во второй половине дня поспать.

– Я не сплю днем, – удивленно возразил я.

– Сегодня вам лучше сделать это. В вечерних газетах уже будет приказ о том, что после десяти теперь комендантский час. Для всего города, включая Сити. Что же касается нас… ночью будем обыскивать заводы, вокзалы, доки, верфи. Все.

– Зачем? – удивилась Джил.

– Затем, мисс Уайт. Над городом видели железные корабли.

[Лоррейн]

Минута после пробуждения – минута самообмана. Тебе хорошо, и всю ночь баюкавший тебя мир кажется уютно теплым. Полудрема всегда одинакова. Явь – своя для всех. У меня она довольно непредсказуема. Например, сегодня я приоткрыла глаз и, наугад протянув руку, сердито сказала:

– Перестань.

У Падальщика была странная привычка наблюдать, как я сплю. Просыпался он легче и быстрее, возможностей у него было много. Обычно я продирала глаза, только когда Нельсон касался моих волос или целовал в губы, но иногда хватало внимательного взгляда, от которого я сейчас и попыталась избавиться. Но мою руку поймали и нагло встряхнули.

– Вставай.

Я открыла второй глаз. Нельсон, уже одетый, склонился надо мной, не выпуская запястья.

– Дай поспать.

Он лениво прилег рядом и потянул меня к себе; руки были холодные, рубашка сырая. Я немедленно попыталась его отпихнуть.

– С Аляски?

– С улицы.

Он все-таки прижал меня к себе. Вздохнув, я покрепче сжала его ладони.

– Ты чудовище, Нельсон.

Он не спорил. Я обняла его одной рукой за шею и усмехнулась.

– Если бы не Пэтти, я не переселилась бы в твою комнату. Мерз бы в одиночестве. Отпусти, ледышка!

Он внимательно, пронизывающе посмотрел на меня. «Не отпущу». Не вслух, но в глубине глаз – именно это. Забавно… мне не казалось, что наше вмерзшее в лед «вдвоем» продержится так долго: уже весна на дворе. Я поцеловала холодную щеку. Падальщик устало опустил веки. Я все-таки высвободилась, села поровнее и спросила:

– Что с тобой? Ты какой-то странный. Есть новости?

Он открыл глаза и ровно, блекло произнес:

– Твой старый друг объявился. Над городом видели железные гондолы.

Я машинально глянула в окно – туманное небо, ничего больше.

– Они исчезли очень быстро. Но были, Эгельманн в ярости.

– Не удивительно. Так долго было затишье…

Я начала потягиваться. Он остался полулежать, наблюдая за мной. Впрочем, взгляд Падальщика скорее пронизывал, чем изучал. Я одернула его:

– Собираешься смотреть, как я буду одеваться? А я не буду.

Он усмехнулся, но, очень быстро посерьезнев, тоже сел.

– Ты ведь знаешь про отца Артура, да?

– Джеймса Сальваторе похитили. Говорят, разведка кого-то из «крылатых»…

– Не совсем, – нетерпеливо оборвал он. – На самом деле вмешался кто-то, кто оставляет везде красные карточки.

– Артур мне не…

– Мне тоже. – Он потер лоб, явно о чем-то думая. – А вот Эгельманну рассказал. А теперь, когда лодки летают над Лондоном, это уже вовсе не тайна.

Слова про Эгельманна прозвучали желчно, про тайну – безнадежно. Вообще от Нельсона, глядевшего на меня исподлобья, теперь будто расползалось уныние. Я встала, взяла со спинки стула халат и запахнулась. Мне хотелось отвлечься хоть на что-то.

– А как думаешь… Раз корабли появились, его отец жив?

– Практически уверен.

– Тогда это утро стало лучше на одну хорошую новость.

Падальщик встал, приблизился ко мне и взялся за концы пояса.

– На две. Вторая: без него тебе лучше. Может, ну его к черту?

– Нельсон. – Чувствуя, как рука касается моей спины, я сердито фыркнула. – О чем ты думаешь, когда…