Идя через рожь

В конце концов Джейми Хэмилтон доверился своему издательскому чутью и решил печатать “Над пропастью во ржи”. В Америке тем временем Дороти Олдинг забрала рукопись романа из “Харкорт Брейс” и отправила ее в Бостон Джону Вудберну, редактору отдела художественной прозы издательства “Литтл, Браун энд компани”. Вудберн пришел от романа в восторг, и издательство немедленно приняло его в работу.

Сэлинджер наконец мог быть спокоен относительно издательской судьбы “Над пропастью во ржи”. Ему, однако, предстояло пережить еще один, последний удар по неизданному роману. И удар этот последовал от тех, чье мнение он ценил больше всего. В конце 1950 года Дороти Олдинг отнесла экземпляр “Над пропастью во ржи” в редакцию “Нью-Иоркера”. Сэлинджер рассчитывал, что журнал опубликует фрагменты романа, которые наверняка вызовут у читателей большой интерес.

Двадцать пятого января 1951 года он получил письмо от Гаса Лобрано. Тот писал, что прочитал рукопись сам и дал ее прочитать одному из редакторов. Ни Лобрано, ни второму редактору роман не понравился. Оба сочли, что персонажи у Сэлинджера неправдоподобны, в частности дети и семье Колфилдов показались им слишком уж не по возрасту развитыми. Редакторам “Нью-Йоркера” “с трудом верилось, чтобы в одной семье было четыре столь выдающихся ребенка”. И результате журнал отказался напечатать хотя бы один короткий отрывок “Над пропастью во ржи”'.

В письме с отказом публиковать отрывки из романа Побрано высказал Сэлинджеру соображения относительно его стилистики. Собственно, главной задачей этого письма было объяснить, почему “Нью-Йоркер” не станет печатать рассказ "Реквием по призраку оперы”, написанный Сэлинджером сразу после завершения “Над пропастью во ржи”. “По-моему, мы по-прежнему находитесь в плену романа, его настроения и даже отдельных сцен”, — делился своими соображениями Лобрано и напоминал Сэлинджеру, что в “Нью-Йоркере” никогда не приветствовались рассказы, в которых “из всех щелей лезет автор”.

Как ни горько было Сэлинджеру узнать, что “Нью-Йоркер” не станет печатать отрывков “Над пропастью во ржи”, критические замечания Лобрано он, похоже, принял к сведению. Возможно, именно под влиянием слов редактора о “лезущем из всех щелей авторе” Сэлинджер никогда не занимался саморекламой. Отказ от нее в некотором роде соответствовал принятому в “Нью-Йоркере” представлению о правильных взаимоотношениях между автором и его произведением. Редакторы журнала всегда настаивали, что произведение должно подчинить себе своего создателя. Если в рассказе слишком сильно ощущалось авторское присутствие, он для журнальных страниц не годился. На них могли печататься только произведения, написанные в стилистике “Нью-Йоркера”.

Роман “Над пропастью во ржи” к числу таких произведений не принадлежал. Эта книга создавалась на протяжении десятилетия, и всякий, кто знал Сэлинджера, отчетливо видел в ней отпечаток его личности. Это-то и не устроило Лобрано. В редакции “Нью-Йоркера” не разглядели, однако, поразительной особенности “Над пропастью во ржи” — способности этого произведения обращаться к читателю на таком личном уровне, на котором не находится места автору Сэлинджер и не думал в угоду Гасу Лобрано переписывать роман, что не помешало ему задуматься о проповедуемом журналом принципе взаимоотношений между автором и тем, что он создает.

Это было тем более естественно, что принцип, о котором напомнил Лобрано, находился в согласии с дзен-буддизмом. В 1950-м — начале 1951 года Сэлинджеру было близко направление дзен-буддизма, согласно которому медитация невозможна без отрешения от своего “я”. Приравнивая литературное творчество к медитации, он считал невозможным для себя завоевывать известность за счет написанной им книги. Любая самореклама становилась при таком отношении не просто проявлением тщеславия и нарушением установленного “Нью-Йоркером” принципа, а самым настоящим святотатством. Добиваться славы значило бы требовать вознаграждения за сотворенную молитву и тем самым лишать медитацию всякого смысла. Вложив всего себя в каждую страницу романа, Сэлинджер отныне стремился полностью от него отстраниться.

Отрешение от собственного “я” в случае Сэлинджера не означало, что ему было все равно, в каком виде книга предстанет миру. Он не собирался отдавать ее на откуп безвестным сотрудникам издательства, чтобы те ради прибыли исправляли в ней принципиально важные для Сэлинджера вещи. Желая оставаться в тени, он тем не менее от начала до конца следил за подготовкой ее выпуска в свет. Причем редакторы “Литтл, Браун энд компани” в отличие от своих коллег из “Нью-Йоркера” не считали необходимым согласовывать с автором все манипуляции, которые производили с его творением. С конца 1950 года, когда рукопись “Над пропастью во ржи” поступила в издательство, и до июля 1951-го, когда книга вышла в свет, Сэлинджер, казалось бы, делал все, лишь бы помешать издателям обеспечить его произведению успех.