Идиллія Благо Лотоса [Идиллия Белого Лотоса]

Мы прошли нсколько коридоровъ и вступили въ широкій проходъ, ведшій отъ большихъ дверей храма въ Святая Святыхъ. При вид его меня охватилъ ужасъ, несмотря на то, что солнечный свтъ врывался въ него сквозь ршетки двери и, казалось, смялся надъ его густымъ мракомъ; и, однако, мой страхъ передъ Агмахдомъ былъ такъ великъ, что, оставшись съ нимъ одинъ на одинъ, я покорно послдовалъ за нимъ въ полномъ молчаніи. Мы пошли по коридору; съ каждымъ робкимъ шагомъ я все больше приближался къ двери, изъ которой тогда, во мрак ночи, выступило гнусное видніе. Я внимательно разсматривалъ стны, хотя при этомъ испытывалъ тотъ особенный страхъ, съ которымъ, вроятно, приговоренная къ мукамъ душа, глядитъ на орудія духовной инквизиціи. Разъ только человкъ ясно созналъ предстоящую ему неизбжную гибель, онъ уже не въ силахъ оторвать отъ нея глазъ, такъ приковываетъ она къ себ его вниманіе. Такъ и я, весь пронизанный слпымъ ужасомъ, всматривался въ стны коридора; и мн чудилось, что онъ замыкался за нами по мр того, какъ мы подвигались дальше, и окончательно отдлялъ меня отъ того прекраснаго сіяющаго міра, въ которомъ я жилъ до сихъ поръ.

Благодаря внимательному изученію гладкихъ пугавшихъ меня, стнъ, я замтилъ, когда мы стали подходить къ ней, небольшую дверь, стоявшую подъ прямымъ угломъ къ двери капища. Не будь мое вниманіе такъ напряжено, я бы и не примтилъ ея, такъ былъ густъ мракъ на этомъ конц прохода въ сравненіи съ яркимъ солнечнымъ свтомъ на другомъ. Какъ я ужъ сказалъ, дверь была подъ прямымъ угломъ къ стнамъ святилища, совсмъ рядомъ съ его дверью, но въ боковой стн коридора. Мы приблизились къ ней. Теперь мн казалось, что я шелъ помимо своей воли, потому что, располагай я собой, я-бы направилъ шаги назадъ, туда, гд ярко сіяло солнце, украшавшее міръ цвтами и длавшее жизнь прекрасною дйствительностью, а не безобразнымъ, невообразимымъ кошмаромъ!

Мы подошли къ этой двери, Агмахдъ остановился и приложилъ къ ней руку, затмъ онъ обернулся и, глядя на меня, промолвилъ своимъ ровнымъ, спокойнымъ голосомъ: „Не бойся: это святилище — центръ нашей обители, и его близкаго сосдства достаточно, чтобы исполнить насъ силы“.

Повторилось то-же самое, что произошло въ алле при моей первой встрч съ Агмахдомъ, когда голосъ его старался внушить мн бодрость: и я съ усиліемъ поднялъ глаза и взглянулъ на него, думая найти на красивомъ лиц то поощреніе, которое мн слышалось въ тон голоса. Но его тамъ не было; на меня спокойно, невозмутимо смотрли его голубые глаза, какъ всегда безжалостные, неподвижные; и въ одно мгновеніе душа моя, пораженная ужасомъ, ясно прочла въ нихъ всю жестокость хищнаго звря. Онъ отвернулся отъ меня, отперъ дверь и прошелъ первый, держа ее открытой, чтобы пропустить и меня; и я послдовалъ за нимъ, да, хотя мн показалось, что ноги подо мной подкашиваются, и я проваливаюсь въ пропасть.

Мы очутились въ комнат съ низкимъ потолкомъ, которая освщалась широкимъ окномъ, продланнымъ высоко въ стн; она была вся задрапирована дорогими тканями и увшана красивыми занавсями; вдоль стны стояло низкое ложе. При взгляд на него я вздрогнулъ: самъ не знаю, почему мн тотчасъ-же пришло на умъ, что это — то самое, на которомъ я спалъ въ прошлую ночь. Я не могъ глазъ отвести отъ него; а между тмъ, комната была роскошно убрана, и въ ней было немало красивыхъ вещей, на которыя стоило-бы посмотрть. Но я съ замираніемъ сердца спрашивалъ себя, зачмъ перенесли это ложе изъ кельи, въ которой я провелъ предыдущую ночь; я смотрлъ на него и терялся въ догадкахъ… Вдругъ, я замтилъ, что кругомъ стояла глубокая, полная тишина, и меня охватило чувство одиночества; я быстро обернулся, сильно встревоженный. Да, его не было! Онъ ушелъ, страшный жрецъ Агмахдъ ушелъ, не прибавивши ни слова, и оставилъ меня одного. Что это значило? Я подошелъ къ двери и дернулъ ее; но оказалось, что она была не только закрытой, а даже запертой на замокъ: я былъ узникомъ.

За что?

Я обвелъ глазами толстыя каменныя стны, взглянулъ на высокое окно, вспомнилъ о близкомъ сосдств святилища и бросился на ложе, закрывъ лицо руками…