Идол, защищайся! Культ образов и иконоборческое насилие в Средние века

Рис. 60. Бюст римского полководца Германика, созданный ок. 14–20 гг. н. э. Позже на его лбу вырезали христианский крест.

London. British Museum. № 1872,0605.1

Ослепление идолов прекрасно знакомо и специалистам по истории мусульманского иконоборчества. Отношение исламских правителей, духовных лидеров и простых верующих к изображениям было неоднозначно и менялось от эпохи к эпохе и от народа к народу. В целом для мусульманской традиции характерно категорическое осуждение культа образов, невозможны изображения Аллаха, а фигуры одушевленных существ: человека и животных — находились под большим подозрением. Тем не менее ислам не тождествен отказу от визуальности. Декор мечетей обычно ограничивался текстами и орнаментами, но порой там появлялись изображения растений или виды городов (как на знаменитых мозаиках Дамасской мечети, построенной в начале VIII в.). При этом в светских контекстах (во дворцах и на монетах первых халифов, а позже на иллюстрациях к роскошным персидским или могольским рукописям) мы часто встретим и человеческие фигуры: самих государей, героев исторических сочинений или персонажей «Шахнаме». В одних мусульманских культурах возникло изысканное фигуративное искусство, в других — изображения человека воспринимались как нечто недозволенное.

Сталкиваясь с христианскими, буддистскими или индуистскими изображениями, исламские ригористы регулярно выкалывали им глаза или уничтожали лица. Многим памятны православные фрески в Каппадокии и на Балканах, где у всех или почти у всех святых верхняя часть лица сбита или вместо глаз зияют дыры. Как пишет историк Финбарр Барри Флуд, согласно исламской традиции, чтобы обезвредить идола или любой недозволенный образ, его не обязательно было уничтожать целиком. Можно было его обезглавить, обезличить или лишить органов чувств, воплощающих его «жизнь». Без головы или лица тело человека или животного утрачивало «способность» дышать, а значит, уже ничем не отличалось от растений, изображать которые дозволялось. После этого бессильная и безопасная оболочка могла остаться на месте: на странице рукописи, стене дворца, резных дверях, металлическом сосуде или какой-то диковине (например, механических часах), привезенной с Запада. Существуют свидетельства о том, что в Иране при династии Сефевидов (1501–1722) для нейтрализации запретных фигур порой считалось достаточным выколоть им один глаз[191]. Следы таких или похожих методов хранит множество персидских миниатюр[192].

Пример того, как следует поступать с идолами, подал еще пророк Мухаммед. Согласно преданию, которое зафиксировал арабский ученый Хишам ибн Мухаммад ал-Калби (737–819) в своей «Книге об идолах», основатель ислама в 630 г. овладел Меккой и поспешил уничтожить идолов Каабы: «А когда посланник Аллаха вошел в святилище — а вокруг Каабы стоят идолы. Он стал тыкать их концом лука в глаза и лица, говоря: „Пришла истина, и исчезла ложь; поистине ложь — преходяща“. Потом он распорядился о них, и их повалили наземь, вытащили из святилища и сожгли»[193].

Подобные свидетельства о мусульманском иконоборчестве во времена Крестовых походов звучали и в христианских источниках. Скажем, в «Хронике» Гийома Тирского, созданной в 1170–1184 гг., описывается, как турки-сельджуки поступали с изображениями в церквях Антиохии: «Образы славных святых — символы, заменявшие смиренным верующим книги и чтение и разжигавшие благочестие простого народа, — были буквально стерты со стен. Турки обрушили на них свою ярость, словно это были живые люди; они выкалывали им глаза, уродовали носы и закидывали грязью и отбросами»[194].

В заметках османского путешественника Эвлии Челеби (1611–1682) сохранилось описание иконоборческого порыва одного ревнителя веры из Тира. В 1655 г. паша города Битлиса в Восточной Анатолии устроил распродажу сокровищ, оставшихся после бегства мятежного правителя города — Абдал Хана. Одним из покупателей был последователь проповедника Кадизаде Мехмеда, который призывал вернуться к первичной чистоте ислама и обличал греховные новшества. Этому человеку приглянулась персидская рукопись «Шахнаме», но, прежде чем за нее заплатить, он взял ее к себе полистать.