Идол, защищайся! Культ образов и иконоборческое насилие в Средние века

Откроем, например, хронику Лаврентия из Бржезовой (ум. 1437) — один из главных источников по истории гуситского движения и религиозных войн, охвативших Чешское королевство после 1419 г. Вот как он описывал иконоборческие атаки, которые совершали табориты — самые радикальные последователи Яна Гуса: они «с величайшим ожесточением обрушивались ежедневно в своих проповедях как на всякие изображения распятого Христа, так и на статуи святых, так что все эти изображения, как глухих и немых идолов, они выбрасывали из церквей и тут же ломали или предавали пучине огненной. <…> По этой причине не только табориты, но вместе с ними и многие пражане ломали, разбивали и сжигали все церковные иконы и статуи, где бы они их ни находили, или, выколов им глаза и отрубив носы, оставляли их, как позорные чудовища, на великий стыд и позорили»[200]. О том же в 1420 г. свидетельствовал и папский легат Фердинанд, епископ Лукки. По его словам, он видел в Богемии образы святых с отколотыми носами, отбитыми головами, выколотыми глазами или поврежденными лицами[201].

Образы Христа, Девы Мари и святых, в которых табориты видели мертвых и бессильных идолов, оставались без глаз и носов. Глаза — это воплощение жизни изображения, но почему они обрушивались на носы? Возможно, в этом не следует искать особой символики. Нос расположен ровно посередине лица — стесав или отбив его, агрессор оставляет персонажа (как и живого человека) изуродованным. На трехмерных изображениях (рельефах и круглой скульптуре) нос вдобавок выдается вперед, и его легко отбить ударом молотка, топора, меча или другого орудия. Однако есть один момент, над которым стоит задуматься. В германских городах позднего Средневековья и раннего Нового времени судам регулярно приходилось рассматривать дела об отрезанных носах. Как официальное наказание усечение носа (denasatio) применялось довольно редко. Но зато как инструмент кровной мести и сведения личных счетов — вполне регулярно.

Например, в 1520 г. городской совет Нюрнберга рассматривал дело ремесленника Ганса Ригеля, у которого был роман с женой Ганса фон Эйба. Фон Эйб решил отомстить и отрезал нос… жене обидчика, которая не имела отношения к интрижке мужа. При этом фон Эйба не наказали, а Ригель за прелюбодеяние был на четыре недели отправлен в застенок. Как подчеркивает немецкий историк Валентин Грёбнер, нос часто атаковали, чтобы отомстить за измену, поруганную семейную честь и любые нарушения сексуальной морали. Очень частыми жертвами таких атак были женщины. Потерять нос значило — буквально и метафорически — потерять лицо, то есть утратить честь. В 1485 г. у властей эльзасского города Кайзерсберга случился конфликт с соседом графом Гансом фон Люпфеном. Речь шла о юрисдикции над дорогой. Одна жительница Кайзерсберга вместе с родней напала на другую женщину, бросила ее на землю и отрезала ей нос. По мнению графа, это было особо тяжкое преступление, потому что человек, которому отрезают нос, остается полностью обезображен (ungestalt).

Вероятно, что многие иконоборцы, стесывая или отбивая носы образам Христа и святых, апеллировали к этим представлениям и стремились не просто изуродовать, но и опозорить идолов[202]. При этом чаще они, конечно, атаковали глаза. Пришло время подробнее поговорить о силе взгляда и том, как изображения смотрят на человека.

«Слепые» идолы

В XVI в. в разных концах Европы, от германских княжеств и швейцарских кантонов в 1520–1530-х гг. до Франции и Нидерландов в 1560-х гг., поднялись волны протестантского иконоборчества. Публично высмеивая, унижая, уродуя или уничтожая распятия, статуи святых или алтарные доски, последователи Лютера, Цвингли и Кальвина приравнивали их почитание к идолопоклонству и стремились продемонстрировать их бессилие. Когда Христов, Мадонн и святых ставили лицом к стене, вешали вниз головой, кидали в огонь, крушили мечами, стаскивали с колонн веревками, расстреливали из аркебуз, забрасывали нечистотами или кидали в выгребные ямы, они молчали, не являли чудес и не карали своих обидчиков, а значит, по убеждению протестантов, были пусты и мертвы (см. далее)[203].