Идол, защищайся! Культ образов и иконоборческое насилие в Средние века

Рис. 82, 83, 84. Церковные образы, изуродованные в Толедо в 1936 г. Фотографии из альбома «Мученичество искусства и разрушение церквей в Красной Испании», выпущенного фотографом Пелайо Мас Кастанедой (1891–1954) в 1938 г.

По известному выражению прусского военачальника и стратега Карла фон Клаузевица (1780–1831), война — это продолжение политики иными средствами. Точно так же насилие над святынями порой служит радикальной формой молитвы — общение с высшими силами переходит на повышенные тона. В 1660 г. перед наступлением на польский замок в Ляховичах русский воевода Иван Хованский водрузил на себя икону св. Николая Угодника. Однако, когда штурм провалился, он приказал рассечь ее кнутом «в щепки»[271]. Спустя тридцать лет, в 1690 г., на другом краю света, в мексиканском городке Кокула у одной женщины пропала чашка из китайского фарфора. Страшно осерчав, она кинула оземь статуэтку Девы Марии Консепсьон и, обозвав ее «индейской потаскухой», пригрозила, что так ее и оставит, если та не вернет потерянное[272].

Ни православный воевода, ни католичка из колониального городка не были иконоборцами и вряд ли считали, что совершают какое-то богохульство или святотатство. Они так уповали на заступничество св. Николая и Девы Марии, а те оставили их в беде, подвели, предали. Приказывая разбить икону или бросая на пол статуэтку, они, в отличие от современников-протестантов или (не)религиозных вольнодумцев, не отрицали силу изображений, а через насилие обращались к ней; наказывали высшие силы за то, что те оставили их в беде, или пытались все-таки принудить к помощи[273].

В Средневековье и раннее Новое время наказание/шантаж святых через их изображения был в католическом мире не редкой девиацией, а распространенной практикой. Например, инквизиционные архивы колониальной Мексики за XVI–XVII вв. хранят множество дел о повседневном насилии против изображений святых. Как писал французский историк Серж Грузински, образы «осыпали ругательствами, угрожали им, словно их можно было силой заставить откликнуться на запросы владельца… Их оскорбляли, бичевали, царапали, избивали, опаливали свечами, ломали, разрывали на части, клеймили, кололи кинжалами, проделывали в них дырки, разрезали с помощью ножниц на полоски, привязывали к конским хвостам, покрывали красной краской или даже человеческими экскрементами»[274]. Вплоть до недавнего времени в той же Мексике в случае засухи образы святых, которые не даровали дождя, порой оставляли на солнце, чтобы они и сами поджарились, а если терялась скотина, святого, пока она не найдется, отправляли под арест в тесный ящик[275].

Не стоит думать, что к «силовой» молитве прибегали только невежественные «простецы». Ее не спишешь лишь на эксцессы народной религиозности. На протяжении столетий такие же методы применялись и духовенством. Многие «книги чудес» (libri miraculorum), которые составляли в монастырях, хранивших почитаемые мощи или образы, включали исцеления, сотворенные местным святым в ответ на принуждение со стороны верующих. Однако в какой-то момент отношение образованных клириков и церковных иерархов к «панибратству» с высшими силами стало меняться. Сама практика никуда не исчезла (рис. 85, 86), но физическое воздействие на церковные образы было приравнено к святотатству. Попробуем разобраться, как и когда это произошло.

Рис. 85. В итальянском фильме «Малена» (режиссер Джузеппе Торнаторе, 2000) действие происходит на Сицилии во время Второй мировой войны. Мальчик Ренато, влюбленный в двадцатисемилетнюю красавицу Малену, хочет защитить ее от кривотолков и клеветы со стороны жителей города. Она настолько красива, что все мужчины ее вожделеют, а женщины ненавидят и судачат о ее (мнимой) безнравственности. Ренато выбирает в церкви одного из святых и обещает, что будет каждый день ставить перед статуей свечку и даже ходить на воскресную мессу, если тот поможет Малене. Однако, когда девушке пришлось отдаться старому некрасивому адвокату, разгневанный Ренато пришел в церковь и со словами «Ты не выполнил обещание!» отбил статуе руку

Рис. 86. Кадры из фильма «Старое ружье» (режиссер Робер Энрико, 1975). Оккупированная Франция, 1944 г. Успешный хирург Жюльен Дандье (в исполнении Филиппа Нуаре) возвращается в семейный замок и обнаруживает, что его жена и дочь убиты немцами, а жители деревни расстреляны в церкви, где он когда-то венчался. От горя и гнева он хватает стул и разбивает статую Христа, а потом сбрасывает на пол фигуру Девы Марии. В отличие от истории, рассказанной в фильме «Малена», здесь перед нами не разрыв договора, а взрыв отчаяния, восстание против Бога, который попустил такое злодейство и разрушил жизнь Жюльена. Он находит на колокольне давно спрятанное ружье и начинает мстить — отстреливать немецких солдат, расположившихся в его замке

Принуждение к чуду